— А их называют «мадемуазель»?
Дзампьери по-прежнему не обращает на него внимания.
— Я умею заряжать AfG, будь спокоен. Я заряжу любое оружие в мире. Просто пулемет стоял слишком высоко. Пусть Мазьеро посмотрит, как я стреляю из штурмовой винтовки! От бочки только клочки останутся.
— «Беретте» такое расстояние не взять, — возражает Йетри, но сразу понимает, что ляпнул что-то не то. Прежде чем снова заговорить, Дзампьери холодно, с презрением глядит на него.
— Пулемет заело, я же ему говорила. Наверняка во всем виноват Симончелли, он стрелял передо мной. Вечно он портит оружие.
Дзампьери вынимает изо рта большой палец, потирает его указательным. Распускает хвостик и встряхивает головой. С распущенными волосами она красивее, думает Йетри, намного женственнее.
Секунду спустя она уже безутешно рыдает.
— Назвал меня «синьориной»! Женоненавистник проклятый! С вами-то он себе такого точно не позволит. Куда уж! А я — женщина! Дура. Дура… зря я… выбрала… эту профессию!
Ее плечи трясутся от плача, Йетри еле сдерживается, чтобы не погладить ее по голове.
— Я… просто… неумеха.
— Да что ты!
Дзампьери резко поднимает голову и испепеляет его взглядом.
— Неумеха, и все тут! Тебе-то откуда знать? Ниоткуда. Ничего ты не знаешь!
Кажется, она немного успокоилась. Йетри решает не спорить. Дзампьери продолжает плакать, но уже тише — так, словно просто дышит иначе. Йетри не умеет утешать девушек. Он много раз утешал маму, особенно когда отец пропал где-то в полях и им пришлось туго, но с мамой все по-другому. Ему не приходилось особенно стараться, мама все делала сама: крепко-крепко прижимала его к себе — так, будто хотела задушить, и повторяла: «Мама с тобой, мама с тобой!»
— Мне тоже иногда кажется, что я неумеха, — говорит он.
— Да ладно, ты все делаешь как надо. Койка заправлена, на построение не опаздываешь, не ноешь и не валяешь дурака. Перед вами старший капрал Йетри, примерный солдатик!
Йетри не нравится то, каким тоном она это говорит. Это правда, он старается все делать как надо. И ничего плохого в этом не видит. Но все равно ему хочется оправдаться:
— Знаешь, я тоже иногда делаю глупости!
— А то.
— Нет, я серьезно.
— Представьте себе.
— Прошлой ночью у меня фонарик провалился в очко. Дзампьери изумленно глядит на него.
— Значит, это из-за твоего фонарика забился сток в сортире?
— Я попытался его достать, но темень была страшная. А засовывать руки внутрь не хотелось. Там же грязно, мне было противно.
Дзампьери хлопает ладонями по коленям и принимается громко хохотать:
— Ну ты и козел!
— Прекрати! Всю базу разбудишь.
Но Дзампьери не может остановиться.
— Ты настоящий козел! — твердит она. Потом падает на бок, ничуть не заботясь о том, что лицом вытирает пол.
— Зато я умею стрелять, — ворчит Йетри, все сильнее жалея о том, что рассказал о фонарике.
Дзампьери опять усаживается. Щека испачкана пылью, она вытирает ее локтем.
— Ладно, ладно. Не сердись! — говорит она и снова начинает смеяться.
Пол будки усыпан гильзами. Йетри поднимает одну из них и крутит в руке. Гадает, убила кого-нибудь ее пуля или нет.
Дзампьери хлюпает носом:
— Эй, ты что, обиделся?
— Нет.
— Правда? А по-моему, ты смертельно обижен.
— Да нет.
— Тебе идет, когда ты дуешься.
Йетри раскрывает рот:
— Чего?
— Тебе идет, говорю.
— В каком смысле?
— Да ни в каком! Идет, и все тут. Тебе этого никогда не говорили?
— Нет.
— Видел бы ты себя. Весь красный.
— Откуда ты знаешь, вокруг же темно!
— Ты так покраснел, что и в темноте видно. Просто светишься, блин!
Наверное, она права. Йетри чувствует, что покраснел. Поворачивается к Дзампьери спиной и делает вид, будто смотрит в бойницу. Гора кажется огромным, свернувшимся калачиком зверем, не намного чернее неба, видны лишь ее очертания. Дзампьери сказала, что ему идет. Ей можно верить? Тем временем она расстегивает молнию куртки и залезает во внутренний карман. Вытаскивает алюминивую фляжку, отпивает глоток и протягивает фляжку ему.
— Держи! Станет спокойнее.
— Это что?
Она пожимает плечами.
— Ты с ума сошла? Если нас застукают, увидят, что мы пьем на посту, сразу посадят под арест.
— Ну, господа, что я вам говорила? Перед вами старший капрал Йетри, примерный солдатик!
Она отпивает еще глоток, тихо посмеиваясь. Йетри становится стыдно.
— Ну-ка дай! — говорит он.
Дзампьери протягивает ему фляжку. Он делает глоток. Граппа, вкус резкий. Возвращает фляжку.
— Как ты можешь пить эту дрянь?
— Что есть, то и пью. Хочешь еще?
— Ага.
Некоторое время они продолжают в том же духе, передавая друг другу фляжку. Йетри не отказывается, даже когда ему больше не хочется пить, потому что всякий раз, передавая фляжку, он дотрагивается до пальцев Дзампьери.
— Страшно было прошлой ночью? — спрашивает он.
— Мне никогда не страшно, — отвечает она. Берет прядь волос и накручивает на палец. — А тебе?
— Да нет, — поспешно отвечает Йетри. — Конечно, нет.
Дзампьери забыла застегнуть молнию куртки, в вырезе виднеется натянутая на груди зеленая майка. Йетри представляет себе Дзампьери без одежды. Постепенно рисует ее обнаженную фигуру — с головы до ног. Тем временем Дзампьери снова принимается покусывать палец, кажется, она где-то далеко и занята мыслями, не имеющими к Йетри никакого отношения.
— Капитан мне за это заплатит! — бормочет она. — Придет день, и он мне дорого за это заплатит, клянусь!
Больше они не разговаривают. Граппа закончилась, но у Йетри уже встал. Он все глядит за пазуху Дзампьери, воображая белые груди, пока она резко не застегивает молнию и не сжимается в комочек от холода. Мгновение — и она уже спит, это ясно по тому, как она дышит и как ритмично поднимается вверх голова.
Два часа спустя, когда наступает время передавать дежурство Дзампьери, Йетри решает ее не будить. Он так и стоит на ногах до конца дежурства, хотя икры совсем затекли. Долго, почти не отрываясь, глядит на нее. Он размечтался о том, что занимается с ней любовью, лежа на полу сторожевой башни, как сжимает ей бедра и затыкает рукой рот. Впрочем, он рисует и более нежные сцены, как они целуются, гладят друг другу руки, как он показывает ей свой дом в Торремаджоре, знакомит с мамой, которая по такому случаю готовит фокаччу с картошкой. Эти фантазии возбуждают его не меньше. Йетри известен лишь один способ сбросить напряжение — придется после смены бежать в туалет. Трудность — и немалая — заключается в том, что он остался без фонарика.