Франя попросила не просто на пол укладывать дрова, а на приподнятые, установленные на чурочках лаги. Вот под ними-то и было пространство высотой сантиметров пятнадцать, ещё и какой-то естественный сток туда получался, и лужа, там налитая, по остальному полу не растекалась.
Первый день налитый маринад оказался нетронут, а вот на второй, со дня нашего обсуждения, Чмо не просто спустилось туда, но и лежало в луже настолько долго, что жидкость три раза, после пополнения, высыхала начисто. Зато за эти несколько часов ни единой пакости не произошло, ни одна женщина не напугалась, а я успел довольно тщательно и спокойно присматриваться к странному существу. Видел-то привидение только я. Остальные – как ни приглядывались по моим указаниям, ничего не заметили. Ну а Хруст – не считался. Он только то и делал, что раз в час подходил к поленнице дров, стучал лапой по полу, получал очередное поощрение в виде чего-то вкусного и с чувством отлично исполненного долга уходил в сторону.
«Мешок» по своей толщине был раза в два толще, чем щель, но это его нисколько не смущало. Верхняя часть тела просто совмещалась с дровами, словно тех не было. Лапы были расставлены в стороны, и похоже, что такая распластанная позиция помогала максимально абсорбировать в себя кисленькие субстанции рассола или маринада.
Своим горчичником я создание щемить, а уж тем более прогонять не стал, тем более что во второй раз Чмо на такую нашу приманку может и не клюнуть, ищи его тогда по всем этажам. Следовало его максимально изучить и только потом решать: прогонять, попытаться поймать или вообще больше не обращать внимания.
Но так как моё восстановление ещё не завершилось, охотиться, а уж тем более отправляться в дальние рейды мне было нежелательно, то как истинный, если не сказать врождённый исследователь-натуролог, я решил поработать над своей будущей докторской диссертацией на тему: «Привидения Дна промаринованные, расслабленные и с чем их едят».
Особо интересная деталь тех исследований, в чём я почему-то был на сто процентов уверен, что существо меня заметило, узнало и тоже постоянно за мной присматривало. Кое-какая реакция Чмо просматривалась и на когуяра. Когда хищник подходил ближе и постукивал своими немалыми коготками, привидение подтягивало лапы под себя, словно готовясь немедленно или сражаться, или убегать. Но всё равно у меня даже малейшего предположения не закралось в голову по поводу возможной разумности данного существа. Ну вот хоть убейте меня, но я не поверю, что невидимая протоплазма может иметь разум! А может, и не протоплазма, может, там сгусток гравитационного поля? Или вдруг это некий сгусток радиомагнитных колебаний? Или кусок ожившей и перемещающейся самостоятельно радиации?
Всё могло быть… Хотя тут же проистекали следующие вопросы: зачем этому сгустку лапы? Где в нём конкретно центр всеобщей координации? И почему так любит маринады и рассолы?
После простых визуальных наблюдений, которые я проводил, сидя в некоем подобии кресла, постепенно перешёл к экспериментам с предметами.
Ну и не прогадал, верно проанализировав и иные сведения и россказни. Всё-таки именно медь и древесина мухоморных корней могли оказывать воздействие на плоть неведомого существа. Причём многое зависело от скорости воздействия. Когда я медленно тыкал медным прутком или палкой из нужной древесины, Чмо совершенно не реагировало на прикосновения. Зато при ускоренных тычках лапы стали недовольно подёргиваться. Ну а когда я прутком из меди слегка хлестнул по дивной конечности, раздался недовольный визг, и лапа резко отдёрнулась под поленницу. Потом она опять медленно, словно расслабляясь, выползла наружу. Зато я понял: некое оружие, а точнее говоря, орудие наказания для привидения было найдено. Теперь любая женщина сможет легко отогнать проказника в сторону, стегая в точку основного безобразия либо медным прутком, либо тонкой хворостинкой мухоморного дерева.
Когда я сообщил об этом окружающим, меня поздравили с удачными результатами экспериментов, но Франя и тут оказалась при своём мнении:
– Чем каждый раз хвататься за хворостинку, я лучше три раза в день этой твари налью кружку маринада.
На что Неждан Крепак рассмеялся:
– Эдак он к тебе привыкнет, приручится, станет за тобой ходить постоянно, а потом и в постель к тебе заберётся! Ха-ха-ха!
– Ну-ну! – не осталась в долгу кухарка. – Ты лучше смотри, чтобы он к тебе не забрался! А то ведь ещё неизвестно, вдруг он женского рода и уже давно к твоей кровати присматривается?
– Вот уж нет! Я в свою кровать никого не пущу! – решительно заявил ветеран. И тут же, словно в сомнении, добавил: – Никого, кроме… тебя, конечно же!
Уже почти все заметили, что данная пара сходится всё ближе и ближе, и вскоре в нашем коллективе появится очередная семейка. Это если меня и Ксану считать первой семейной парой. Похоже, охотник и наша главная повариха и так уже успели сойтись на интимном интересе, но в одну спальню до сих пор перебраться не решались. Вернее, Франя не решалась. Тогда как Неждан уже всё чаще и чаще пытался надавить на женщину даже при посторонних. Не в физическом плане, конечно, надавить, а в моральном, больше шутками да подковырками, как только что.
Вот и сейчас сказал, замер, но не на женщину свою смотрит, а на меня. Да и она в мою сторону косится, ждёт реакции. Словно я у них сватья, сводник или шафер в одном флаконе. Но с другой стороны, тоже как-то довольно приятно на душе, пусть я и молод по сравнению с ними, а вон как уважают, готовы прислушаться к моему мнению, получить командирское одобрение, а то и благословение.
А мне что? Мне не жалко. Тем более что люди хорошие, и пара у них получится просто замечательная. Есть у них обоих нечто единое в духовной сущности, в рассудительности, степенности и постоянстве. Такие если сходятся, то на всю жизнь.
Поэтому я и решил устроить не просто этакий официальный переход одного человека в спальню другого, а сделать это праздничным днём. То есть устроить присущее каждому нормальному миру торжество. Естественно, Дно нормальным миром никак не назовёшь, но раз у нас отличный коллектив сложился, значит, надо нагибать окружающую действительность под нас, а не под неё подстраиваться. В этом плане песня у Макаревича как нельзя лучше подходила. И я, несколько неожиданно даже для себя, пропел:
– Не стоит прогибаться под изменчивый мир,
Пусть лучше он прогнётся под нас!
Однажды он прогнётся под нас!
С моим новым голосом, который уже восстановился после кошмарной эпопеи с груанами, прозвучало более чем колоритно, музыкально и… здорово. Мне лично настолько понравилось, что представил любимого певца словно наяву. Остальные тоже рты приоткрыли, и я, уже бравируя голосом, пропел целый куплет песни:
Один мой друг он стоил двух он ждать не привык
Был каждый день последний из дней
Он пробовал на прочность этот мир каждый миг
Мир оказался прочней!
Ну что же спи спокойно позабытый кумир
Ты брал свои вершины на раз!
Не стоит прогибаться под изменчивый мир,