– То есть я, конечно, очень рада и все такое, но есть вопросы. Охотно допускаю, что нам просто повезло, причем повезло дико, нелогично. И дважды – с полковником и с самим конкурсом. Но уже при составлении черновой сметы было абсолютно понятно, что на одни полковничьи денежки весь проект не поднять. Акционироваться мои партнеры не желают категорически, об ипотечном кредите лучше и не заикаться, спекульнуть куском участка мы не можем в течение пяти лет – иначе сразу за решетку. Я требую прямого ответа, где они намерены брать деньги. Бенни начинает долго и заумно парить мне мозги разными сальдо-бульдо, рассчитывая, видимо, что я ничего не пойму. Но мне и без диплома бухгалтера ясно, что он попросту гонит порожняк, а суть в том, чтобы я своим делом занималась, а деньги, мол, не моя забота, когда надо, тогда и будут. А Джулиан знай подкидывает всякие сюжеты. Новые точки высмотрел, всерьез предлагает разрабатывать. В Риджент-парке, в Блумс-бери и – ты только не падай в обморок – в Южном Кенсингтоне.
– Да-а… – задумчиво протянула Соня. – И что, все одновременно?
– В том-то и дело. Причем страусу понятно, что в таких краях бесхитростная пролетарская изба-сношальня типа тети-Поппиной не пройдет. Богатеньким подавай изыск, фантазию, каприз, а это немалых денег стоит, как и земелька тамошняя. Я не поленилась, съездила на все объекты. Как минимум полная капитальная реконструкция, а вообще – все сносить и строить заново. На круг миллионов десять, не меньше. Бред какой-то. Крутит нами кто-то сильный, очень сильный. Но, черт, должен же этот сильный понимать, что даже при самом благоприятном раскладе вложения начнут окупаться не раньше, чем через два года, а полностью покрыть затраты удастся лет через пять, если вообще удастся.
– Сомневаешься?
– Бизнес наш эффектный, но очень уязвимый. Со многих сторон. Ты даже не представляешь себе, на какой мелочевке можно прикрыть любое заведение. А тот уровень, на который мы выходим, вообще из категории «hard play». Когда ставки возрастают автоматически, а исход все менее предсказуем. Одно дело, когда с домами терпимости мудохается всякая гольтепа вроде той же Поппи. Или меня…
– Уж и гольтепа! Да у тебя Гермесова ручка, до чего дотронешься, то в золото превращается! – Соня нагнулась и прижалась губами к Таниной руке.
– Кстати, о золоте. Мой брокер получил такую информацию, конфиденциальную, разумеется, что след «икарусовых» капиталов в Бразилии отыскался. Пока не подтвердилось, но уже есть клиент, какой-то Пойзонби, готовый мои векселя перекупить за двадцать тысяч, только надо тратту на него сделать.
– Соглашайся немедленно. Знаешь, сколько таких слухов ходит, и пока ни один не подтвердился.
– Я уже согласилась, – вертя бокал за ножку, проговорила Таня. – На Ривьеру хочу смотаться на недельку-другую. А то позор какой-то, третий год в свободном мире, а дальше Парижа не выбиралась. Со мной поедешь?
Соня взвизгнула, совсем как девчонка, и кинулась осыпать подругу поцелуями.
– Ну-ну, довольно. – Таня легонько оттолкнула не в меру раздухарившуюся корреспондентку. – Только у меня к тебе одна просьбочка есть.
– Для тебя – все что угодно!
– Ты по своим каналам насчет моих компаньонов провентилируй. Всех троих, ладно? Очень мне интересно, что за игры за моей спиной ведутся и кто за ниточки дергает.
– Безумный техасский миллионер, – задумчиво сказала Соня.
– Или умный британский жулик. Про порнографические кинотеатры читала?
– Смотря какие…
– Которые «Коза Ностра» в Штатах пооткрывала, чтобы денежки свои отмывать. Не превращается ли наша «Зарина» в аналогичный банно-прачечный трест?
– А что, не исключено… Я сейчас, кажется, стучат.
Соня поднялась с пластмассового кресла и скрылась за стеклянной дверью.
Разговор происходил на террасе, выходящей на небольшой ухоженный садик с пышно цветущими декоративными кустами неизвестных Тане пород и весело раскрашенными фигурками гномов и мухоморов. Садик этот располагался позади трехэтажного белого домика с островерхой крышей, увенчанной бронзовым флюгером с крылатым Эросом вместо традиционного петушка. Домик находился на юго-западе Большого Лондона, в тихом и зажиточном городке Патни и принадлежал журналистке Соне Миллер. С прошлой осени сюда нередко наезжала, иногда оставаясь на несколько дней, ее младшая подруга, очаровательная миссис Дарлинг.
Таня повернула голову. В дверях стояла Соня и подзывала ее.
– Что там?
– Явился твой благоверный. Видок жуткий. Я его отослать пыталась, но он не уходит. Говорит, очень важно. Пообщаешься, или полицию вызвать?
Таня вздохнула.
– Веди уж…
Вид у Аполло Дарлинга был действительно жуткий. Постарел, сгорбился, черные синяки под глазами, щеки впалые, на немытой голове – огромный горбатый картуз, вроде тех, в которых изображают парижских коммунаров. Правая рука на перевязи. И, несмотря на жару, коричневое кожаное пальто.
– Излагай, – бросила Таня, не предложив сесть.
– Таня, я…
– Денег не дам, предупреждаю.
– Но у меня есть права… Юридически я все-таки твой муж, и имущество…
– Валяй, отсуживай. Еще поглядим, – не дала договорить Таня.
– Слушай, положение у меня отчаянное, я на все пойду.
– На что же, интересно?
– Допустим, заявлю в иммиграционное управление, что брак наш чисто фиктивный, покупной. Доказательства у меня имеются. Ну, отпарюсь полгода в каталажке, зато тебя в наручниках запихнут в самолет до Москвы. Сейчас это быстро.
– Садись, – резко сказала Таня. – И все в подробностях.
Аполло покосился на Соню, застывшую в позе сварливой домохозяйки.
– Соня, минут на пять…
Мисс Миллер открыла рот, намереваясь что-то возразить, но промолчала и вышла, хлопнув дверью.
– Как ты подниматься стала и меня из дела вышибла, – начал Дарлинг тихо и торопливо, – совсем плохо пошло все. Бабки, которые с тебя получил за то, что бумаги выправил, быстро стаяли. Бизнесу никакого. Ну, я помыкался кое-как, а тут месяца два назад такое предложение получил – закачаешься.
Таня наклонила голову, показывая, что внимательно его слушает.
– Бар в Бристоле, классный, со всеми наворотами, и очень дешево, только деньги быстро нужны были. Джимми, ну тот парень, на которого продавец вышел, собрал, сколько мог, но трех кусков все равно не хватало. Он и предложил войти в долю. Я подсуетился, у дружка одного занял, бабки внес, все путем. Думал, как стану владельцем, сразу заложу все хозяйство и должок отдам. Только Джимми, падла, кинул меня в последний момент, отвалил со всей наличностью.
– Ну и?..
– Ну и! Дружок тачку мою конфисковал, деньги вернуть требует, счетчик поставил.