— Ну, здравствуй, Пастух, — знакомый голос произнес из-под маски. — Вот теперь-то мы с тобой все былое прикинем, подсчитаем, а после и посчитаемся. Точнее — я с тобой посчитаюсь. За все.
Пастух узнал голос.
Спросил:
— Со мной? Всего-то? На одного вдвоем? Смешно, Слим…
— Смейся, Пастух. Весело жить — ласковое дело. Но ты не *censored*йся, Пастух, ты у нас — побочная цель, причем — лично моя. На закусь. А основная — это твоя бабулька. Я вообще-то за ней пришел…
— Зачем она тебе?
— Мне?.. На хрен не нужна… Просто есть люди, которые хорошо заплатят, если я в срок доставлю бабульку к заказчику.
— И только-то? Тебе не кажется, что ты чересчур заигрался в этой очень простой игре? Перебор, Слим, мы ж не в театре. Ладно тот случай, когда ты отлично сыграл ролишку покойника. Почет и уважуха. Даже я, воробей стреляный, не раскусил. Но с Мариной ты обосрался. Ты ее мог давно заполучить, но отчего-то прикинулся кошкой, которая, знаешь, играет с еще живым мышонком, радуется, дура. А тут — бах! — и хозяин пришел.
— Я и играл все прикольней. А это ты, что ли, хозяин?
— Я всего лишь сопровождающий. Бодигард, если хочешь. Она сама себе хозяйка.
— Что ж ты, Пастух, в бодигарды переквалифицировался? Не зазорно ли?
— А с чего бы? И это моя работа.
— Платят — охраняешь?
— Не без того. Просто у меня выбор есть — кого охранять, а кого не стоит. Как и у тебя: кого — убить, а мимо кого — пройти…
— Вот я и выбрал, Пастух. Сейчас я тебя убью наконец-то…
Слим не успел выстрелить. Потому что в тамбуре что-то громыхнуло. Слим рефлекторно — на звук! — повернул голову… А Пастух снизу мгновенно ударил его ногой по яйцам. Руки скованы, а ноги-то свободны. Мощно постарался ударить. Слим — опять же рефлекторно! — малость согнулся от удара, отвел руку с оружием, и Пастух еще разок вмазал по его руке ногой в говнодаве, не сумел выбить пистолет, Слим его крепко держал, но рука дернулась, ствол отошел в сторону, и Пастух еще раз ударил Слима ногами по ногам — левой слева под колено и сразу правой — справа, подбил его таки. Слим чуть покачнулся, удерживая равновесие, рука с пистолетом рефлекторно пошла вверх, и тут Пастух таки добил его — каблуком-то да по яйцам.
Это он прикованный был. Как, значит, Прометей.
Слим согнулся, дернулся раз-другой и явно вырубился. На минуту ли, на несколько секунд, но тут его уже можно было вязать. Убить было много проще, но взять и повязать живым — куда привлекательнее. Да и радостишка мелкая пришлась к месту: ох да и хороши у Пастуха, у себя любимого случились говнодавы, правильная обувь какая смертоубийственная…
И тихо-тихо стало в тамбуре.
А тут, на счастье Пастуха, очень любознательная проводница в тамбур нос сунула. К месту!
— Милая, — обрадовался Пастух.
А проводницы в тамбуре уже не было. Сбежала. И славно. Пастух открыл дверь в вагон, вошел в коридор, заглянул в купе проводницы. Та сидела на полке и смотрела на него с ужасом, в котором в принципе можно было заметить и восхищение.
— Веревочка найдется кое-какая? — спросил он. — Или ремешок…
— Ремень есть, — с готовностью сказала она, полезла под полку, выудила оттуда длинный брезентовый ремень, которым в армии сложенные парашюты вязали. — Подойдет?
— Вполне, — сказал Пастух. — У меня тут в кармане ключик есть. От наручников, универсальный. Освободите меня, а я татя пойду повяжу. А вы пока зовите сюда начальника поезда. Мухой…
Она вскочила. Страшновато ей было явно. Но молчала, никаких тебе дамских истерик. Умная женщина. Или опытная. Она побежала сразу, а Пастух остался, собирая длиннющий ремень. Вышел в тамбур и столкнулся лицом к лицу с проводницей: ужас у нее в глазах был.
— Что? — яростно спросил он.
Ответа не ждал.
Тамбур был пуст.
Слим как-то ухитрился ожить чуток и свинтиться отсюда. Переиграл Пастуха, *censored*ра. Еще один балл в его пользу и еще минус один — у Пастуха. Досадно. Просто привычка какая-то говенная у него складывалась — недоделывать задуманное. Другой бы на его месте уж и запаниковал бы, в тотальную невезуху поверил бы, но это — другой. Пастух издавна себя убедил: не грузиться с ходу попусту, не заморачиваться зряшно подробным анализом того или сего случившегося и не случившегося, а следовать логике. Или плану, коли он есть. Плана нынче не было, но логика худо-бедно оставалась.
Вопрос кстати: а где ж вероятные люди Слима, которые, как теперь понимал Пастух, и вошли в вагон на минувшей станции, и Слим наверняка среди них был, только Пастух не распознал его в темноте? Где, где… Везде. Стрелка надо, похоже, подымать, война опять-таки ненароком началась. Очередная. Несть им числа.
Стрелок, естественно, дрыхнул, но проснулся мухой, легко врубился в ситуацию, кратко описанную Пастухом, спросил только:
— А ты уверен, что их там всего четверо со Слимом?
— Не уверен. Видел каких-то невнятных четверых, входящих в вагон. Но могли быть и другие, в другие вагоны зашли.
— Не взвод же… — сказал Стрелок задумчиво. И подбил бабки: — А чего заморачиваться-то? Да хоть пара взводов! Варианта все равно два: либо они нас разом, либо мы их по очереди.
— Душевная перспектива. Стоит попробовать вариант второй: мы их по очереди.
А тут и проводница с начальником поезда явились. Начальник был среди ночи свеж, как юный огурец, но малость поддат.
— Опять ваши игры? — спросил хмуро.
— Не наши, — ответил Пастух. — Тут людишки стремные место имеют. Им нужна Марина.
— Бабулька твоя, что ли?
— Она, начальник, не только моя. Теперь уж и ваша тоже. Прикиньте: в поезде — банда. Я видел на подсадке четверых. Подсели только что, в Барабинске. Могли быть и другие, которые подсели в другие вагоны. Но хочется верить — вряд ли. Они ж не на войнушку рассчитывают, а на блицкриг. Пришли, взяли, отбежали. И без ненужной стрельбы. Одна пожилая женщина. Один сопровождающий. Много ли на четверых?..
— Два сопровождающих, — настоял Стрелок.
Пастух спорить не стал.
— Ну, два. Работа в общем-то непыльная…
— Непыльная, говоришь?.. — Начальник поезда сдержал зевок, ладонью рот умыл. Спросил: — А чего ж сам не справишься? Ты ж у нас, как я понимаю, Терминатор… — Сам хмыкнул вдогон сказанному. — Ладно, я понял. Будем считать, что нас трое. И что предлагаешь, Терминатор? Следующая стоянка — Омск-пассажирский, чуть больше часа до него осталось. Что мы сделать-то успеем? Повязать татя и вызвать в Омске ментов?.. Хотя… — он улыбнулся, — вас двое, я — третий, а тать всего один. И ночь за окном. Очень стрельбы не хотелось бы… — И отчего-то разулыбался во всю рожу.
А из-за спины Пастух знакомый голос услышал: