– Тебе ещё одного помощника оставить? Марину тащить, – насмешливо предложил Стэн Карлович.
Вечно он высовывается.
– Молчать! Выполнять.
Ловец мрачно кивнул и отошёл. Группка Огнея двинулась назад к вагончику.
Корсан-старший барражировал по аллее перед главной лабораторией. Туда-сюда, взад-вперёд. Хорош братик, ничего не скажешь. «Сообщи Ирвингу, что Марина не вернулась домой». Дал указание и был таков. А ты – отдувайся.
Николай вздохнул, вытер лоб, развернул коляску. И что он скажет Гамильтону? Обещал проследить за дочерью, а сам позволил обвести себя вокруг пальца. Вся надежда на то, что Ирвинг не выйдет из лаборатории, пока не вернётся Огней с Мариной под мышкой.
Плавно разъехались двери. На пороге лаборатории появились Гамильтон с Брутом.
– Не паникуй ты так, – говорил старший куратор. – Вот вернутся наши ловцы, принесут новости, тогда и будешь паниковать.
И ухмыльнулся криво.
– Николай, здравствуй. – Ирвинг устало помахал рукой.
– Вечер добрый, профессор. Как прошёл эксперимент? Удачно?
– Это закрытая информация, – отрезал Брут.
А Ирвинг развёл руками:
– Пойду Марину разбужу. Сколько можно спать? Совсем совесть потеряла.
– Ирвинг, я хотел сказать…
– Скажешь по дороге. Поехали.
– Нет, подождите. Дело в том, что Марина…
– Что? Ну, говори, что она учудила? Неужели ушла с ловцами?
– Нет. То есть не совсем…
Проклятье. Сообщать плохие новости сложнее, чем он думал. Ещё Мартин маячит за спиной профессора, ухмыляется.
– ?
– Она… Диадема, которую я подарил… Понимаете…
– Ничего не понимаю. Что ты мямлишь всё время? Говори, что опять стряслось с моей дочерью?
В ответ раздался надрывный вой из глубины парка. Мужчины вздрогнули. Даже Мартин перестал мерзко улыбаться и уставился на густые кусты шиповника, скрывавшие неведомую зверушку. Зверушка взвыла ещё дважды – голосистая! – затем наступила тишина.
– Профессор. – Голос Николая вдруг стал твёрдым. – Я хотел сказать, что ошибся. Ваша дочь домой не возвращалась.
Гамильтон медленно повернулся к Корсану. Вой повторился. На аллею вышел Огней. С Мариной… нет, не под мышкой. На руках. Но почему-то ничего хорошего от их появления Николай не ждал.
Мартин Брут не был силён в квантовой физике. Однако увидев, как на экране визуализатора вслед за зелёными нитями тают и синие, понял, что случилось. Враг успел раньше. Опередил их на доли секунды, но – опередил.
Что теперь будет? Посмотрим. Возможно, почти ничего не изменится. Подумаешь, утратят обдолбы связь с ноосферой, лишатся способности предчувствовать события и делать интересные открытия – они и так со своими коктейлями всю восприимчивость к окружающему миру потеряли. Зато и машины больше не получат от вакуума никаких сигналов, не смогут их обработать и использовать против людей. Вроде всё логично и красиво. Только на душе неспокойно. Он не физик, но не надо быть учёным, чтобы догадаться – у любого события всегда есть несколько вариантов развития.
Огней, волокущий доченьку Гамильтона, утвердил Мартина в наихудшем опасении. Девица брыкалась, кусалась, вопила не своим голосом. Глаза пустые, лицо в пыли, вместо обычной аккуратной причёски – чёрный колтун на голове. Корсан прикрывал девушку плащом, одновременно пытаясь не выпустить из рук.
Ирвинг, как в замедленном кино, открыл рот и двинулся на Огнея. Вот он протягивает руки к дочери, зовёт её по имени, требует, чтобы ловец отпустил девочку, решает, наверное, что просто поругались. Не видит или не хочет замечать, что дочь на человека не похожа. И что помощники Корсана тащат такое же человекоподобное существо с пустым взглядом. Это и есть Дин? Огней выпустил Марину – та покатилась по траве. Руки связаны за спиной. Плащ свалился с плеч, оставив леди Гамильтон, считай, голой. Но она не обратила на это внимания, завывая, поползла к Дину. Ирвинг упал рядом на колени, взял её лицо в свои руки, попытался заглянуть в глаза. Марина укусила его за ладонь. До крови.
А Николай всё это время сидел неподвижно, вцепившись в ручки инвалидного кресла с такой силой, что побелели пальцы. Сидел и смотрел. Лишь губы шевелились – то ли в молитве, то ли в проклятьях.
Огней схватил Марину в охапку.
К лаборатории подъехал электромобиль с красным крестом на бампере – оперативно, видимо, ловцы дали запрос медикам ещё в дороге. Врач, высокая статная женщина с тугим узлом тёмных волос на затылке, вколола транквилизатор Марине и решившему заявить о своих правах («Оуууээээххххрыыыы!») Дину.
«Интересно, как там Карла?» – подумалось Мартину невпопад.
– Огней, что это значит? – завопил Ирвинг, едва Марина утихомирилась.
– Это у вас надо спрашивать, – процедил ловец.
– Ты! – Ирвинг бросился к Николаю. – Ты сказал, что она дома, что она в безопасности.
– Она догадалась про диадему… – начал Николай.
Но Ирвинг его не слушал. Повернулся к бесчувственному Динарию, которого санитары тоже укладывали на носилки.
– А это что такое?
– Дин, личной персоной.
– Она подсунула мне фальшивое видео…
– Понял, что Дин. Зачем здесь это убожество?
– Без него мы бы Марину не донесли. Едва она теряет его из поля зрения, такое начинает вытворять. – Огней скривился.
– Марина в безопасности. Унесите это за ворота.
– Я был уверен, что она вернулась…
– Нет уж, позвольте, – вмешалась врач.
Она посмотрела на Ирвинга и спокойно, с расстановкой произнесла:
– Я обязана оказывать помощь всем, кто в ней нуждается. Меня так учили.
Мартин одобрительно улыбнулся. Ксения Полёва. Хороший врач.
Ирвинг лишь рукой махнул и повернулся к Огнею:
– Где ты нашёл их?
– Недалеко от станции. Они там… к-хм… гуляли. Если можно так сказать.
– Она беременна, – упавшим голосом вдруг сообщил Ирвинг.
Все замолчали, а Полёва кивнула – разберёмся, мол. Носилки погрузили в медмобиль, Ирвинг попытался забраться туда же, но Мартин с Огнеем схватили его за руки. Учёный нужен в лаборатории.
– Что во внешнем мире? – спросил Брут у ловца, когда медмобиль уехал.
– Не знаю. Мы видели только этих. Мои люди ушли на разведку, сейчас и я к ним присоединюсь. – Он посмотрел на Ирвинга. – Верните её. Я знаю, это под силу только вам.
Гамильтон опустил голову и побрёл в лабораторию.
Мартин взял за руку Огнея, отвёл в сторону.
– Ты ведь около семи утра был возле ворот?