– Проходите… Присаживайтесь к столу, отведайте домашней еды, а то вам, молодежи, самим некогда готовить…
– Спасибо, – поблагодарила Екатерина тетку и уселась на стул.
Глеб Сиверов последовал примеру подруги и, сев за стол, скромно опустил глаза.
– Глеб, что это вы скисли? – поинтересовалась хозяйка.
Сиверов посмотрел на Нину Викторовну и произнес:
– Да нет, все нормально…
– Вот и славно, – сказала Нина Викторовна и, открыв холодильник, достала оттуда графинчик с жидкостью вишневого цвета. Поставив его на стол, она вздохнула: – А вот и наливочка! Я вообще-то не пью, но ради такой встречи немного пригублю.
Гости молча кивнули головами.
– А вы как, Глеб… – хозяйка на секунду запнулась и поинтересовалась: – Как вас по отчеству?
– Глеб Петрович.
– Так вот, Глеб Петрович, – продолжила свою мысль хозяйка, – а вы как относитесь к спиртному?
– Да, в общем-то, это зелье я не очень-то жалую, – солгал Глеб, – хотя согласен с банкиром Желобжинским, который утром выступал по телевидению…
При упоминании фамилии своего кумира Нина Викторовна на мгновение замерла.
– Аркадий Вацлавович выступал сегодня по телевидению? – недоверчиво спросила она почему-то у племянницы.
– Да, Нина Викторовна, – подтвердила та, – правда, я застала лишь самый конец его выступления.
– И что же Аркадий Вацлавович говорил? – поинтересовалась у Глеба взволнованная женщина.
Слепой на мгновение задумался, понимая, что сейчас многое решается в его будущих отношениях с ярой активисткой движения «За здоровый образ жизни», и попытался дословно припомнить слова лицемерного общественного деятеля.
– Аркадий Вацлавович Желобжинский в своем интервью сказал, – произнес москвич, – что корень зла лежит не в самом продукте, а в неправильном его употреблении!
– Истину глаголете, Глеб Петрович! – восхищенно воскликнула хозяйка. – Совершенно верно подмечено! Прямо в точку!
Сиверов с некоторым сожалением посмотрел на доверчивую женщину. Вспомнив рассказ Катерины о том, сколько пришлось натерпеться Нине Викторовне со своим мужем-алкоголиком, он грустно вздохнул, однако все же продолжил начатую игру.
– Ну, истину, Нина Викторовна, глаголет господин Желобжинский, – мягко возразил он, – а я только повторяю, хотя полностью согласен с ним!
Слова, произнесенные молодым человеком, бальзамом излились на душу измученной женщины, и она одарила капитана Сиверова нежным взглядом, который не остался не замеченным племянницей.
– Нина Викторовна, ну что мы все о политике и политике, – недовольно проворчала Екатерина, – а на столе все остывает…
– И в самом деле, дорогие мои, – виновато воскликнула хозяйка, – и в самом деле, что мы сидим! Глеб Петрович, налейте дамам наливочки.
Сиверов тряхнул головой:
– Будет исполнено…
Он осторожно разлил по рюмкам вишневую наливку. Прозвучал тост, присутствующие выпили наливочку и закусили.
– А вы, Глеб Петрович, чем занимались ранее? – поинтересовалась Нина Викторовна.
– Да много чем… – уклончиво ответил Сиверов. – Но в основном служил… А теперь после ранения вышел на пенсию.
– Да-да, – пробормотала хозяйка, – мне что-то говорила об этом Екатерина.
Молчавшая до тех пор племянница решила наконец привлечь к себе внимание.
– Нина Викторовна, а что относительно моей просьбы? – обратилась племянница к тетке.
– Это насчет чего? – стараясь припомнить, о чем просила ее Екатерина, виновато спросила Нина Викторовна.
– Насчет работы для Глеба охранником, – напомнила Катя.
Хозяйка дома повернулась к симпатичному москвичу.
– Я все уладила! Я разговаривала сегодня с начальством, Глеб Петрович, – гордо сообщила она, – так что завтра к девяти утра подходите в отдел кадров предприятия с документами.
Сиверов облегченно вздохнул: первый шаг на его нелегком пути был сделан.
– Спасибо вам, Нина Викторовна, – улыбнувшись, поблагодарил он хозяйку. – С меня причитается торт!
Темноволосая женщина, поправив воротничок блузки и слегка покраснев, кокетливо махнула рукой:
– Не стоит благодарностей, Глеб Петрович, свои люди – сочтемся…
– Думаю, так и будет… – неопределенно произнес Глеб.
– Ну что, может быть, за это выпьем… – предложила Нина Викторовна гостям.
– Да нет, Нина Викторовна, я пас, – отказалась племянница и искоса глянула на своего возлюбленного.
– А вы? – настороженно поинтересовалась у гостя Нина Викторовна.
Глеб почувствовал некий подвох в вопросе и нахмурил брови.
– Я думаю, что Катюша права, – произнес он. – Попробовали знатной наливочки – и хватит!
Хозяйка дома удовлетворенно хмыкнула и вдруг всплеснула руками.
– Глеб Петрович, – воскликнула она, – а как вы смотрите на то, чтобы вступить в ряды нашего движения «За здоровый образ жизни»?!
Мужчина хотел было рассмеяться, однако вовремя сдержался и поймал себя на мысли о том, что судьба благосклонна к нему: представлялась возможность если не приблизиться к господину Желобжинскому, то, по крайней мере, войти в его окружение…
– А почему бы и нет, Нина Викторовна! – улыбнувшись, согласился Слепой.
– Вот и прекрасно, Глеб Петрович, – вновь всплеснув руками и прижав их к высокой груди, громко воскликнула Нина Викторовна. – А то у нас в основном только одни женщины, а стоящих мужчин раз-два и обчелся…
Возбужденная хозяйка квартиры села на своего любимого конька и принялась рассказывать об общественном движении, в котором состояла. Молодые люди из вежливости молча слушали Нину Викторовну, иногда поддакивали и кивали головами. Неизвестно, сколько бы продолжался рассказ словоохотливой активистки, но Екатерина, хорошо знавшая свою тетку, вдруг прервала ее, сообщив, что у них с Глебом еще есть некоторые неотложные дела, и, встав из-за стола, гости поспешили проститься…
* * *
Молодые люди вернулись в общежитие поздним вечером. В отличие от Глеба, который остался доволен посещением Нины Викторовны и общением с ней, белокурая красавица пребывала в плохом настроении, если не сказать более.
– Да, Катя, ты права, твоя тетушка и в самом деле активистка, – с уважением произнес уставший москвич.
– Еще какая! – многозначительно хмыкнула женщина. – На скаку коня остановит и в горящую избу войдет!
Глеб Петрович, хоть и не был большим специалистом по части женского настроения, все же заметил, что его спутница не очень-то расположена говорить о своей тетке, и особенно в хвалебных тонах.