— Кто?
— Джулиан Трент.
— Не знаю такого. Никогда не слышал.
Ни тени сомнения в голосе, ни малейшего намека, что он лжет. Задавая людям вопросы, я почему-то верил в то, что способен отличить правду от лжи. Нет, конечно, и я не безупречен. Часто верил людям, которые мне лгали, а иногда вдруг оказывалось, что те, которые, как мне казалось, лгали, на самом деле говорили правду. Тут два варианта. Или же Стив абсолютно честен со мной, или же он один из самых искусных лжецов, которых мне доводилось видеть.
— Кто он? — спросил Стив.
— Да, в общем-то, никто, невелика птица, — ответил я. Пришел мой черед врать. — Просто стало интересно, знаешь ты его или нет.
— А я должен знать?
— Совсем не обязательно. — И я решил сменить тему. — Почему полиция считает, что именно ты убил Скота Барлоу?
— Просто считает, и все. — И он беспомощно развел руками.
— Но ведь у них должны быть доказательства, улики, — заметил я.
— Получилось, что мои чертовы вилы проткнули этого маленького ублюдка. — Наверное, подумал я, полиции не слишком понравилось, что Стив называет Барлоу «маленьким ублюдком». — На кой хрен мне убивать этого урода своими же вилами? Что я, дурак, что ли? А если б даже и убил, то забрал бы эти чертовы вилы домой.
— Что еще у них есть? — спросил я.
— Ну, еще говорили, будто пятна его крови и его волосы нашли у меня в машине. И еще его кровь на моих ботинках. Чушь это все, ерунда собачья! Сроду в его дом не заходил!
— А где ты был, когда его убили? — спросил я.
— Не знаю, — ответил он. — Они ведь не сказали, когда именно он помер. Но спрашивали, что я делал в понедельник между часом дня и шестью вечера. Ну и я сказал, что участвовал в скачках в Лад-лоу. А на самом деле нет. Скачки отменили, потому что все скаковые дорожки на хрен затопило.
Вот уж действительно тупость, подумал я. Ложь в полиции не приветствуется. К тому же проверить, был он там или нет, не составляло труда.
— Тогда где же ты был? — спросил я.
Ему явно не хотелось отвечать на этот вопрос, но я терпеливо ждал.
— Дома, — выдавил он наконец.
— У себя дома? — решил уточнить я.
— Ага, — ответил он. — Сидел дома, весь день книжку читал.
А вот теперь он лжет. Точно. И мне это не понравилось.
— Плохи дела, — заметил я. — Вот если б с тобой был кто-то, мог подтвердить… Тогда у тебя было бы алиби.
Он молчал.
— Тебе известно, что означает слово «алиби»? — спросил я. Он отрицательно помотал головой. — Латинское слово. И означает оно «где-то еще». Твердое алиби есть доказательство невиновности. — Я решил немного разрядить обстановку. — Даже ты, Стив, не можешь находиться сразу в двух местах. Так ты уверен, что весь день пробыл в одиночестве?
— Ну, ясное дело! — обиженно воскликнул он. — Ты что же, хочешь сказать, я вру? — Он вскочил и уставился на меня.
— Да нет, конечно, — ответил я. Но он лгал. Это точно. — Просто хочу убедиться, что ты все правильно помнишь.
Мне хотелось, чтобы он сел напротив. Но Стив снова принялся метаться по комнате, точно разъяренный тигр в клетке.
— Я скажу тебе, что помню, — сказал мне в спину. — Помню одно: что никогда не был в доме Скота Барлоу. Ни в понедельник. Ни когда-либо еще. Я даже не знаю, где живет этот ублюдок!
— Ну а как же текстовое сообщение? — спросил я. — То, где говорится, что ты придешь и разберешься с ним?
— Да не посылал я никаких чертовых сообщений! — воскликнул он. — И уж тем более — ему!
Определенно в полиции уже имеются распечатки его телефонных переговоров.
Он резко развернулся и уселся напротив.
— Что, плохи мои дела, да? — спросил он.
— Плохи, Стив. — Какое-то время мы сидели молча. — Кому была выгодна смерть Скота Барлоу? — спросил его я.
— Рено Клеменсу, кому ж еще! Небось сидит и ржет, живот надорвал от радости. Потому как Барлоу мертв, меня упекли за решетку, стало быть, соперники ему больше не помеха.
Вряд ли, подумал я, Клеменс решился бы на столь жестокое и дерзкое убийство — и все ради того, чтоб избавиться от главных соперников в скачках. Но разве не было случая, когда по той же самой причине один из спортсменов, конькобежец, пытался сломать ногу своему сопернику?..
— Я этого не делал, ты знаешь, — он поднял на меня глаза. — И еще не могу сказать, что сильно сожалею о его смерти.
— Что за кошка между вами пробежала? — спросил я. — Почему ты его так ненавидел? — Я решил, что не стоит расспрашивать его о том инциденте в душевой в Сэндоуне. Не сейчас. Будет куда как лучше, если пока никто не будет знать о том, в каком состоянии нашел я там Скота Барлоу и что он мне сказал.
— Да, ненавидел. За то, что он подлый маленький ублюдок.
— И в чем же заключалась его подлость? — спросил я.
— Да просто подлый, и все!
— Послушай, Стив, — начал я, — если хочешь, чтоб я действительно тебе помог, расскажи все. Так в чем заключалась его подлость?
— Он доносил стюартам, если кто из нас делал что-то не так.
— А ты откуда знаешь? — спросил я. — Он и на тебя тоже доносил?
— Кому? Стюартам?
— Да, именно им, — продолжал я гнуть свою линию.
— Нет, на меня нет, — протянул он. — Но все равно был маленьким подлым ублюдком!
— Но почему? — закричал я, теряя уже всякое терпение.
Он снова поднялся из-за стола, отвернулся, избегая смотреть мне в глаза.
— Да потому, — хриплым шепотом выпалил он, — этот гад сказал моей чертовой жене, что у меня любовница.
Ах, вон оно что, подумал я. Да, это повод для ненависти. Стив же, не оборачиваясь, продолжил:
— И она уехала и забрала с собой ребятишек.
— Ага…
— А откуда Барлоу узнал, что у тебя любовница? — спросил я.
— Да она ему сестра, — просто ответил он.
— Полиция об этом знает?
— Надеюсь, что нет, черт побери, — ответил он и резко развернулся лицом ко мне. — Получается, что мотив у меня был, верно?
— И когда же все это началось? — спросил я.
— Давно. Несколько лет назад.
— И у тебя до сих пор роман с сестрой Барлоу?
— Да нет, погуляли и разбежались, — ответил он. — Давно все кончилось, но Натали, моя жена, так и не вернулась. Уехала, а потом выскочила замуж за какого-то чертова австралийца, и вот теперь они живут в Сиднее. С моими ребятишками. И как, спрашивается, я могу с ними видеться, если они на другом конце света? Во всем виноват этот ублюдок Барлоу!