— Каким путем нам пробираться к «лендроверу»?
— Тем, — мгновенно ответил Гарет, указывая на восток.
— Нет, тем, — возразил Кокос, тыча пальцем в западном направлении.
— Покажите направление на север, — потребовал я. Оба опять поторопились и указали неверное направление, правда, потом вычислили его более или менее правильно по расположению солнца. Пришлось показать им, как можно пользоваться часами вместо компаса. Гарет вспомнил, что чему-то подобному их учили в школе.
— Что-то связанное с рукой, поднятой в направлении к солнцу, — предположил он.
Я кивнул.
— Необходимо сориентировать часовую стрелку на солнце, тогда на полпути между рукой и двенадцатью часами окажется линия север-юг.
— Только не в Австралии, — сказал Гарет.
— Но мы же не в Австралии, — возразил Кокос. Он посмотрел на часы и оглянулся вокруг. — Север там, — сказал он, протягивая руку в правильном направлении. — Но с какой стороны мы оставили «лендровер»?
— Если вы пойдете на север, то выйдете на дорогу, — сказал я улыбнувшись.
— Что вы имеете в виду под «вы»? — настойчиво спросил Гарет. — Вы же пойдете вместе с нами. Вы должны нас вывести отсюда.
— Мне показалось, — ответил я, — что вам было бы интереснее самим найти обратную дорогу. А на случай, я не дал возможности Гарету перебить меня, — если вы заблудитесь и зайдет солнце, я дам вам светящейся краски, которой вы будете наносить метки на деревьях. В этом случае вы всегда сможете вернуться назад.
— Стремно, — Гарета заинтересовала моя идея.
— Что? — Кокос явно не расслышал моего предложения.
Гарет объяснил ему систему возвращения к исходному месту с помощью светящихся меток.
— Я буду следовать за вами, — сказал я, — но меня вы не будете видеть. Если вы собьетесь с направления, то я помогу вам. Во всем остальном дело выживания в ваших руках.
— Превосходно, — радостно заключил Гарет.
Расстегнув молнию на моем поясном наборе, я достал оттуда маленький пузырек с краской и засохшую кисточку.
— Не забывайте наносить метки так, чтобы их было видно и с той и с другой стороны; последнюю метку держите все время в поле своего зрения.
— О'кей.
— Если вам удастся добраться до дороги, дождитесь меня.
— Разумеется.
— Возьмите свисток. — Я сунул руку в карман. — В случае чего, свистите в него, и я тут же найду вас.
— Какая-то паршивая миля. — Гарет, похоже, обиделся.
— Что прикажешь говорить твоему отцу, если вы заблудитесь?
Никаких возражений от него я больше не услышал. Он явно понял мой замысел, захватил с собой все, что было необходимо, и мальчики ушли.
— Следует придерживаться того пути, которым мы пришли сюда, — сказал Кокос.
— Запросто, — согласился Гарет.
Я заметил, что направление они выбрали не совсем правильное, хотя и пометили краской близлежащее дерево. Может быть, им и удалось бы выйти на нашу утреннюю тропинку, если бы они начали свое продвижение от дороги, но найти обратный путь даже для меня представляло трудную задачу. Поломанные ветви и примятая трава никак не указывали на то, что мы шли туда, а не сюда.
Они сверили часы и пошли в северном направлении, постоянно оглядываясь и делая метки на деревьях. Удаляясь, они подали мне знак, в ответ я махнул им рукой, и их куртки еще некоторое время мелькали перед моими глазами в тени деревьев. Потом, когда они уже скрылись из виду, я неторопливо пошел по их меткам.
Я мог легко нагнать мальчиков, но как только их спины появлялись перед моим взором, я тут же приседал, отдавая себе отчет в том, что, если они оглянутся, оливковое полупальто Тремьена, в которое я был одет, сделает меня неразличимым на фоне зелени.
Помимо карты, со мной был мой верный компас, по которому я все время сверял наше местоположение. Ребята забрали несколько к северо-востоку, но я посчитал, что пока мне еще рано вмешиваться.
Я не упускал их из виду. Они о чем-то громко болтали, чтобы поддержать уверенность в собственных силах; в этом не было ничего удивительного — мне и самому приходилось испытывать нечто подобное, когда я один на один оставался с матерью-природой. На закате дня любой взрослый мужчина почувствовал бы себя неуверенно. Что же говорить о мальчиках. В пятнадцатилетнем возрасте и я бы в таком диком лесу начал нервничать.
Однако в этот день, идя по их следам, я ощущал покой и умиротворение, как будто был у себя дома. Первозданную тишину нарушало только редкое щебетание птиц и неожиданные восклицания мальчиков. Лес жил ожиданием весны, ее дыхание ощущалось в набухших почках и талых ручьях. Чувствовалось, что зима уходит: в воздухе ощущались запахи перегноя, прелой травы и соломы, и только веточки хвои добавляли свой неповторимый аромат. Смола сосен напомнила мне о том, как с ее помощью я когда-то разжигал костер.
Эту несчастную милю мы шли довольно долго, но наконец с шоссе стали доноситься гудки машин. Последние метры до опушки Гарет и Кокос сопровождали восторженными криками, точно так же, как и неделю назад во время нашей первой вылазки.
Прибавив ходу, я неожиданно возник перед ними, к великому удивлению Гарета.
— Откуда вы взялись?
— Вы забыли о своих метках.
— Краска почти кончилась. — Гарет протянул мне склянку темного стекла, перевернул ее, и на шоссе вылилось довольно большое пятно краски. — Извините, я думал, там ничего не осталось.
— Не имеет значения. — Я взял пузырек, завинтил его и вместе с кисточкой уложил в пластиковый пакет, который спрятал в подсумок.
— А еще такой краски можно достать? — спросил Кокос.
— Конечно. Без проблем. Собираемся домой?
Мальчики, возбужденные своими успехами, не переставали бегать и прыгать вплоть до того момента, пока за следующим поворотом мы не увидели наш «лендровер». Домой наша троица вернулась в прекрасном расположении духа.
— Потрясающе! — доложил отцу Гарет, после того как мы, забросив Кокоса домой, вернулись в Шеллертон. — Фантастически!
Тремьену, Мэкки и Перкину вне зависимости от их желания пришлось выслушать подробнейший отчет о нашем путешествии, естественно, без упоминания откровений относительно Анжелы Брикел.
— Это настоящая дикая местность, — закончил свое повествование Гарет. — Там абсолютная тишина. Я сделал кучу фотографий.
Он осекся и неожиданно нахмурился.
— Одну минуту.
Гарет выбежал из комнаты и вернулся со своим голубым рюкзаком.
— Здесь нет камеры, — озадаченно сказал он, выворачивая рюкзак наизнанку.
— Той, которую я подарил тебе на Рождество? — не совсем довольным тоном спросил Тремьен.