В конце коридора дорогу нам преградила тяжелая, не закрытая панелями, неполированная дверь, запертая на две задвижки. Дарт повозился с задвижками, и дверь со скрипом отворилась, мы вошли в то царство запустения и разрушения, которое я всегда искал: гниющее дерево, горы мусора, кучи обломков и всюду пробиваются молодые деревца.
– Крышу убрали лет шестьдесят тому назад, – с кислым выражением на лице проговорил Дарт. – И все эти годы тут лили дожди и валил снег… верхний этаж раструхлявился и рухнул вниз. Дед обратился к этим, как их, из Охраны древностей… По-моему, они сказали, что единственное, что можно сделать, это взорвать это крыло, чтобы спасти остальные. – Он вздохнул. – Дедушка не терпел изменений. Он просто махнул рукой и решил, что время доделает свое дело.
Я с трудом взобрался на завал из посеревших обветренных балок и окинул взглядом широкий пейзаж разоренного непогодами дома, чьи стены все еще стояли по бокам пустоши, уже не поддерживаемые ни столбами, ни контрфорсами.
– Пожалуйста, будьте поосторожней, – предупредил меня Дарт, – вообще-то здесь не разрешается ходить без защитной каски.
То, что я увидел, не пробудило во мне никакого творческого порыва, никакого желания восстановить уходящее в землю. Отстраненно разглядывая руины, прежде поражавшие величием, я получил некую передышку, психологическую разгрузку, и даже подумал, что мог бы преклонить колени перед верой и талантом, которые творили и строили здесь четыре сотни лет назад.
– О'кей, – сказал я, стряхнув с себя всякие реминисценции, и вернулся к стоявшему в дверях Дарту. – Спасибо.
– И что вы думаете?
– Вашему деду дали очень хороший совет.
– Я так и думал.
Он задвинул массивные засовы на место, и через большой холл мы вернулись к двери.
– Могу я воспользоваться вашей ванной? – спросил я.
– Ради Бога.
Он вышел в дверь и направился к своему помещению на первом этаже южного крыла.
Здесь шла настоящая жизнь с коврами, занавесками, старинной мебелью и запахом свежей политуры. Он показал мне дверь своей ванной, за которой я нашел смесь современного и старинного – ванную сделали, перестроив, очевидно, одну из гостиных, там стояла роскошная викторианская ванна, в стену вделали два умывальника, новенькие, с иголочки, отделанные мраморной крошкой и сверкающим хромом. Над ними нависала туалетная полка с несметным количеством бутылей и бутылочек шампуней и спреев, пузырьки, флаконы и баночки бальзамов, мазей, втираний.
Я понимающе улыбнулся и подошел к окну, обрамленному кружевными занавесками. Выглянув в окно, я увидел стоявшее на подъездной аллее слева дартовское авто. Прямо передо мной красовались газоны, лужайки и деревья. Справа разворачивалась панорама богатых садов.
– Что там такое? – спросил Дарт, заметив, что я задержался у окна. Я не двинулся, и он подошел и встал рядом со мной, чтобы понять, что такое я там увидел.
Он подошел и тоже увидел. Перевел взгляд на меня, пытаясь прочитать мои мысли.
– Вот дерьмо, – заключил он.
Слово очень подходило к помещению, в котором мы находились, по его функциональной предназначенности. Я промолчал, потом повернулся и пошел тем же путем, каким пришли сюда.
– Как вы узнали? – спросил Дарт, стараясь не отстать от меня.
– Догадался.
– Ну, и что теперь?
– Поехали к тете Марджори.
– Я хочу сказать… что теперь со мной?
– Да ничего, – сказал я. – Это не мое дело.
– Но…
– Вы находились в своей ванной и занимались своим любимым делом, ухаживали за волосами, – проговорил я. – И в окно увидели, кто взял вашу машину утром пасхальной пятницы. Никто не собирается подвергать вас пыткам, чтобы выведать, кого вы видели. Просто прикиньтесь, будто ничего не видели, как вы и делали до этого времени.
– А вы знаете… кто?
Я улыбнулся одними губами:
– Поехали к Марджори.
– Ли.
– Поехали и слушайте внимательно.
Дарт довез нас до дома Марджори, который оказался таким же породистым и ухоженным, как его хозяйка. Он высился квадратной массой на безукоризненно обработанной площадке зелени в конце поместья Стрэттон. Отражавшиеся от окон второго этажа солнечные лучи яркими бликами мелькали среди листвы круговой подъездной аллеи, начинавшейся у увенчанных каменными урнами ворот.
Дарт остановился у парадного подъезда и, как обычно, не вынул ключ зажигания.
– Вы когда-нибудь закрываете машину? – поинтересовался я.
– С какой стати? Я не против получить повод купить новую машину.
– Так почему вам ее не купить, не дожидаясь повода?
– Как-нибудь так и сделаю.
– Как ваш дед.
– Что? А, да. Наверное, я немного похож на него.
Парадную дверь нам открыл слуга («Она вся живет в прошлом», – пробормотал Дарт), который любезно проводил нас через холл в гостиную. Как и следовало ожидать, все здесь было отмечено вкусом и влиянием остановившегося времени, мягкие краски в приглушенных тонах, зеленые, золотые. В оконных проемах все еще оставались старые ставни, но тут же висели самые модные, до пола, занавески.
Марджори сидела в широком кресле, поставленном так, чтобы была видна вся комната, она всегда оставалась самой собой, человеком, контролирующим обстановку. Она была, как почти всегда, одета в темно-синее платье с белым воротничком и выглядела куколкой и щеголихой, которой в рот пальца не клади.
– Садитесь, – приказала она нам, и мы с Дартом примостились рядом с ней, я – на маленькой софе, Дарт – на изящном витом стульчике – вероятно, творении Хеппельуейта.
– У вас есть что сообщить мне, – начала она. – Вы так сказали, Ли.
– Да-да, – несколько растерялся я. – Значит, так, вы просили меня выяснить две вещи.
– И что касается денежных дел Кита, то у вас ничего не получилось, – решительно кивнула она. – Вы мне об этом уже говорили.
– Да… Но… вот относительно другого вашего поручения…
– Продолжайте, – проговорила она, когда я остановился. – Я очень хорошо помню. Я попросила вас выяснить, каким образом этот прохвост архитектор давил на Конрада, чтобы получить заказ на новые трибуны.
Дарт от удивления не находил слов.
– Поручения? – только и смог спросить он.
– Да, да, – нетерпеливо перебила его тетушка. – Мы с Ли заключили соглашение. Скрепили его рукопожатием. Так ведь? – Она обернулась ко мне. – Соглашение, которое вы не захотели разрывать.
– Совершенно верно, – согласился я.
– Тетя Марджори! – совсем смешался Дарт. – Значит, Ли работал для вас?
– А что в этом плохого? Это же в интересах семьи в конечном итоге. Как можно что-то делать, если тебе не известны факты?