– Кайф! – простонала Мотька. – Какое все-таки вкусное это эстонское мороженое! Сливочное, с изюмом! А то финское нам уже в Москве надоело, оно вроде вкусное, но какое-то неживое, правда?
– Правда! – согласилась с нами Вирве.
И вдруг я заметила на скамейке неподалеку того самого человека, который преследовал меня от вокзала до дома. Он явно кого-то ждал и не видел меня.
– Девчонки, внимание! – прошептала я. – Видите того типа в розовой рубашке?
– Кто это? – вырвалось у Мотьки.
– Он следил за мной! Вернее, за папкой!
– Что будем делать? – деловито осведомилась Вирве.
– Надо проследить! – отозвалась Матильда. – Мы пойдем одни, ты не суйся, он тебя знает!
– Ерунда! Он на меня и не глядел! Все пойдем, так удобнее!
Минут через десять к Розовому, как я мысленно прозвала его, подошел парень в спортивном костюме. Розовый сразу поднялся, и они пошли в сторону Каубамайя (универмага). Мы, держась на расстоянии, двинулись за ними.
– А если они разделятся, что тогда? – спросила Вирве.
– Да, правда? – подхватила Мотька. – Я думаю, и нам стоит разделиться!
– Правильно, я пойду за твоим знакомым, а вы с Матильдой за парнем! – сказала Вирве. – Матильду нельзя одну оставлять, она еще города не знает.
– Но если они будут говорить по-эстонски, мы же ничего не поймем! – возразила я. – Кто этот парень, мы не знаем, может, совсем случайное лицо, а что этот тип бандит, уже ясно! Лучше нам всем вместе держаться!
– Наверное, ты права, – согласилась Вирве.
Между тем Спортсмен и Розовый вошли в универмаг. Мы за ними. Они поднялись на второй этаж. Там продавали товары для мужчин. Они решительно направились к продавщице и что-то спросили по-эстонски.
Мы с Матильдой зашли за вешалки с мужскими куртками, а Вирве крутилась рядом с парочкой. На минутку она подскочила к нам.
– Он позвал какого-то Хейно, – шепотом сообщила она и вернулась на исходные позиции.
Но вот Спортсмен шагнул к вешалке и снял одну из курток. Потом медленно направился к примерочной. Мы тут же последовали его примеру. Мотька сорвала с вешалки заранее облюбованную курточку поменьше и тут же юркнула в соседнюю примерочную, мы с Вирве не спеша двинулись туда же. Розовый все еще стоял возле продавщицы и, к счастью, меня не видел. Наконец мы втроем затаились в примерочной. Но вот кто-то входит в соседнюю кабинку.
– Тере! (Тере по-эстонски – здравствуй.)
– Тере!
Дальше разговор тоже шел по-эстонски. Вирве внимательно слушала, наморщив лоб. А мы с Матильдой стояли, как две дуры. Вдруг Вирве побледнела.
– Что? – одними губами спросила я.
Она только рукой махнула. Значит, дело серьезное. Разговор затягивался. Не знаю, сколько времени прошло, но наконец в соседней кабинке все смолкло и мы услышали, как они выходят из примерочной.
– Переждем немного, – шепнула нам Вирве.
– А не упустим их? – спросила Мотька.
– Они в ресторан идут, в «Примаверу»! Сколько мы их там прождем?
Наконец мы решили, что пора выходить. Кругом все было тихо. Когда мы раздвинули шторки примерочной, нашим глазам представилась странная картина. Зал универмага был абсолютно пуст. Нигде ни души. Мы со всех ног кинулись к выходу, сбежали на первый этаж – все мертво.
– Вот это да! – прошептала Матильда.
– Опоздали! – упавшим голосом проговорила Вирве.
– Что же теперь делать? – растерялась я.
– Пошли, поищем, где-то кто-то должен же здесь быть, какой-нибудь сторож… – предположила Вирве.
– Не обязательно, здесь все на сигнализации, – заметила Мотька.
– Что же нам теперь, до утра здесь сидеть? – в ужасе спросила Вирве.
– Скажи спасибо, что твоя мать и тетя Тата в Тарту, а то бы они с ума сошли…
– Верно.
Для очистки совести мы облазили все три этажа универмага. Напрасно. Нигде никого не было. Даже уборщиц. Наверное, они придут утром.
– Эх, жалко, что мы не в продуктовом отделе застряли, было бы хоть чем перекусить и жажду утолить, – мечтательно вздохнула Матильда.
От ее слов сразу захотелось пить и есть.
– Зато туалет к нашим услугам. И то хорошо, – утешила нас Вирве. – Слушайте, а может, позвонить отсюда в полицию?
– Зачем? – перепугались мы с Мотькой.
– Ну, скажем, так и так, случайно застряли в универмаге…
– Так они нам и поверили. Наверняка черт знает в чем нас заподозрят! – закричала Матильда. – Нет уж, лучше дождемся утра.
В этот момент свет в универмаге, и без того притушенный, полностью погас. Светились только витрины.
– Весело! Нечего сказать! Да, кстати, Вирве, а что они там говорили? – вспомнила я. – Ты почему так побледнела?
– Если честно, я мало что поняла. Они говорили о каких-то своих делах, а потом вдруг этот, Хейно, спросил, не слышно ли чего о папке, не нашлась ли она в Челябинске. А тот, второй, ответил, что нет, но Тамара ведет себя не подозрительно, нормально, отдыхает, купается, никуда не рвется. Есть, конечно, предположение, что она ее в Москве оставила, но точно никто ничего не знает. Кто-то там, я не разобрала имени, настаивает, чтобы ее убрали, а какой-то Максим говорит, что нельзя ее убирать, западные партнеры могут насторожиться.
– Максим! Макс! – воскликнула я.
– Да, дела! – протянула Мотька. – А с виду такой приличный…
– Но в конце концов Максим не такое уж редкое имя, – вставила Вирве.
– Конечно, – обрадовалась Мотька. – Даже у нас в классе их два – Макс Гольдберг и Макс Федорчук.
– Так-то оно так, но все-таки… Почему-то мне он кажется подозрительным… – призналась я.
– А как же презумпция невиновности? – напомнила Мотька. – Помнишь, как все улики были против Гриши, а он вовсе не виноват был?
– Ладно, будем считать, что он ни при чем, но все-таки, если успеем, надо кое-что о нем разузнать!
– А как? – спросила Вирве.
– Может, нам к его сестре подкатиться? – предложила Матильда.
– С чем?
– Еще не знаю… Но можно как-нибудь ее на разговор вызвать, вдруг что-то проскользнет…
– Нам сперва еще отсюда надо выбраться! – сказала я. – И, желательно, без полиции, мы же здесь иностранки!
Замолчали.
– Ой, девочки, как страшно, – прошептала вдруг Матильда.
– Чего ты боишься? – поинтересовалась я.