— Подпишитесь, миссис Джексон. И не напишете ли то же самое на обороте другой фотографии?
Она сосредоточенно подписала.
— Вы отдадите это в полицию? — спросила она. — Я, честно говоря, не хочу, чтобы они снова мурыжили меня. Они опять придут донимать меня вопросами?
— Не думаю, — ответил я.
Виктор Бриггз приехал в своем “Мерседесе”, но в Даунс он поехал с Гарольдом в “Лендровере”. Я же отправился верхом. Этим утром мы все были в общем довольны скачками, и теперь каждый по-своему возвращался к конюшням.
Когда я въехал во двор, Виктор Бриггз стоял у своей машины и ждал. Я соскочил с лошади и отдал ее одному из конюхов.
— Садись в машину, — сказал Виктор.
Как всегда, слов он не тратил. Он стоял, одетый как обычно, как всегда, раскрасневшийся на холодном ветру, омрачая день. Если бы я мог видеть ауры, его была бы черной.
Я сел впереди на пассажирское сиденье, там, где он указал. Он сам сел за руль. Запустил мотор, снял машину с тормоза, включил передачу. Груда металла тихо выехала из Ламборна, направляясь в Даунс.
Он остановился у обочины большого газона, откуда было видно половину Беркшира. Отключил мотор, откинулся в кресле и сказал:
— Ну?
— Вы знаете, что я собираюсь сказать? — спросил я.
— Я кое-что слышал, — сказал он. — Я много что слышал.
— Знаю.
— Я слышал, что ден Релган напустил на тебя своих головорезов.
— Да? — Я с интересом посмотрел на него. — И где же вы это слышали?
Он слегка дернул ртом, но все же ответил:
— В игорном клубе.
— И что именно вы слышали?
— Ведь это правда? — сказал он. — В воскресенье у тебя на физиономии все еще были отметины.
— А почему, вы не слышали?
Он снова дернул ртом, изобразив подобие улыбки.
— Я слышал, — сказал он, — что ты добился, чтобы ден Релгана вышвырнули из Жокейского клуба куда быстрее, чем он туда пролез.
С такой же усмешкой он посмотрел на мое изумленное и встревоженное лицо.
— А вы не слышали, как я это сделал?
— Нет, — с едва заметным сожалением ответил он. — Просто, что ты это сделал. Слышал разговор этих горилл. Тупые мордобойцы. Ден Релган найдет неприятностей на свою голову, используй их. Они не умеют держать язык на привязи.
— Они... мм... работают по найму?
— Вышибалами в игорном клубе. Бицепсы по найму. Как ты и сказал.
— Они избили жену Джорджа. Вы и об этом слышали?
После короткого молчания он кивнул, но комментировать не стал.
Я смотрел на его замкнутое лицо, туго обтянутое кожей, на черную бородку. Скрытный, неторопливый человек с подслушивающим устройством, подключенным к малоизвестному мне миру. Игорные клубы, наемные гориллы, какие-то слухи из преступного мира...
— Те головорезы сказали, что оставили тебя подыхать, — сказал он. — И неделю спустя ты выигрываешь скачки.
— Они преувеличивали, — холодно заметил я.
Он снова дернул ртом и покачал головой.
— Один из них был испуган. Трещал без умолку. Сказал, что они слишком переборщили... с ботинками.
— Вы хорошо их знаете?
— Они болтают.
Снова молчание. Затем я бесстрастно сказал:
— Джордж Миллес посылал вам письмо.
Он поерзал на сиденье с почти успокоенным видом, выдохнул. Наверное, он этого ждал. Терпеливо ждал. Отвечал на вопросы. Держался любезно.
— И давно оно у тебя? — спросил он.
— Три недели.
— Ты не смог бы им воспользоваться. — В его голосе слышалась слабая дрожь торжества. — Ты сам попал бы в переплет.
— Откуда вы узнали, что оно у меня? — сказал я.
Он моргнул. Поджал губы. Медленно выговорил:
— Я слышал, что ты заполучил миллесовы...
— Что?
— Документы.
— А, — сказал я. — Милое безликое словечко — “документы”. Откуда вы узнали, что они у меня? Как я, по этим слухам, получил их? От кого?
— Ивор сказал, — ответил он. — И Дана. Каждый по отдельности.
— А мне не расскажете?
Он подумал, окинул меня невыразительным взглядом, затем сказал с неохотой:
— Ивор был слишком зол, чтобы держать язык за зубами. Слишком много наговорил о тебе… вроде того, что ты мерзкий ворюга... что ты в пятьдесят раз хуже Джорджа Миллеса. А Дана... на следующий вечер она спросила, знаю ли я, что у тебя есть копии писем Джорджа Миллеса и что ты их используешь. Спросила, не могу ли я помочь ей получить назад ее письмо.
Теперь я улыбнулся.
— И что вы ответили?
— Я ответил, что не могу ей помочь.
— Вы говорили с ними всеми в игорных клубах? — спросил я.
— Да.
— Это... ваши клубы?
— Не твое дело, — ответил он.
— Ладно, но почему бы не сказать мне?
Он немного помолчал.
— У меня есть два партнера. Четыре игорных клуба. Клиенты в большинстве своем не знают, что я владелец. Я толкусь там. Играю. Слушаю. Я ответил на твой вопрос?
— Да, спасибо, — кивнул я. — Эти гориллы — ваши вышибалы?
— Я их использую, — строго сказал он, — как вышибал. И не посылаю их избивать женщин и жокеев.
— Стало быть, немного подхалтуривают на стороне? Не так ли?
Он ответил уклончиво.
— Я ожидал, — сказал он, — что, будь у тебя письмо, ты чего-нибудь от меня потребуешь. Чего-нибудь побольше... ответов.
Я подумал о письме, которое помнил слово в слово:
“Дорогой Виктор Бриггз,
Я уверен, что вам будет интересно узнать, что я имею следующую информацию. За последние шесть месяцев вы пять раз тайно договаривались с букмекером об обмане делающих ставки игроков, устраивая так, чтобы ваши фавориты с шансами на победу проигрывали свои заезды”.
За этим следовал список из пяти скачек, дополненный суммами, которые Виктор получал от своего знакомого букмекера. Дальше письмо гласило:
“У меня находится заверенное данным букмекером собственноручное признание.
Как вы можете заметить, на всех этих пяти лошадях скакал Филип Нор, который явно осознавал, что делает.
Я мог бы отослать это признание в Жокейский клуб, и в таком случае вы оба были бы исключены. Однако вскоре я вам позвоню с альтернативным предложением”.