Опытный жокей вырабатывает собственный стиль, который так же легко заметить в бинокль, как и цвета, в каких он выступает. Но если человек лишен воображения и во всех скачках применяет один и тот же метод, со всеми лошадьми ведет себя одинаково, то он рискует проиграть и в тех случаях, когда мог бы с уверенностью победить.
Трудно объяснить различие между хорошим наездником и хорошим жокеем. И если я попробую это сделать, то моя попытка будет похожа на работу театрального критика, который разбирает, как исполнена пьеса, но отнюдь не считает, что сам способен сыграть лучше актеров. Так и я, говоря об идеальном наезднике и идеальном жокее, вовсе не подразумеваю, что сам приблизился к идеалу.
Идеальный наездник спокойно сидит верхом. Его спокойствие, основанное на уверенности в своих силах, передается лошади, а спокойствие лошади, в свою очередь, укрепляет его уверенность. Ничто так не пугает лошадь, как страх всадника. И ничто так не будоражит и не тревожит лошадь, как всадник, не умеющий сидеть спокойно. Лошади исключительно тонко чувствуют психическое состояние человека, который сидит у них на спине. Иногда трудно поверить, что это одно и то же животное, так сильно мастерство и характер всадника могут изменить его поведение.
У идеального наездника сильные ноги, с их помощью он может заставить своего партнера бежать быстрее, но он никогда не будет колотить пятками по бокам лошади, будто ударник рок-группы по барабану. Руки у него тоже сильные, но это ласковая твердость, которая контролирует и ведет животное, а вовсе не дикая хватка, вызывающая боль в нежных углах его рта. Чтобы избавиться от этой непрекращающейся боли, лошадь закусывает удила и несется, не разбирая дороги.
Вызывает ужас вид человека, который абсолютно не контролирует движение животного. Идеальный наездник никогда не попадает в такое положение. Но и с ним случается, что он не может остановить лошадь, когда хочет!
Безупречный стиль и легкость, с какой лошадь отвечает на сигналы, поступающие от всадника, – видимые доказательства мастерства идеального наездника. Они так же важны, как и невидимые. А невидимые – это интуитивное знание того, что лошадь собирается сделать, предвидение момента, когда она может поскользнуться или отпрянуть в сторону, и готовность найти правильное положение в седле, чтобы помочь лошади спокойно продолжать скачку. Но если бы в жизни существовали идеальные наездники, они бы никогда не падали. А насколько я знаю, такого чуда не существует.
Идеального жокея не очень занимают тонкости теории, техники, совершенства стиля, его главная задача – выиграть. Единственное необходимое для него качество – решительность, только безжалостная, неколебимая воля к победе дает человеку возможность вообще участвовать в скачках. Но безжалостность – и это надо подчеркнуть – к себе, а не к своим соперникам. Идеальный жокей не будет толкать соседа на ограждение скаковой дорожки, ломая ему ноги, не будет размахивать хлыстом у него перед глазами, бить носком в ребра его лошади, чтобы та от боли понесла, или показывать другие мелкие фокусы из репертуара негодяев.
Идеальный жокей рассматривает каждое соревнование как битву тактик, битву, стратегия которой основана на реалистической оценке способностей лошади. Но он и не станет слепо следовать заранее задуманному плану, а изменит его, приспосабливаясь к новым обстоятельствам, если заезд проходит не так, как он ожидал. Моментальная оценка внезапно открывшихся возможностей – его главная сила.
Если бы существовал идеальный жокей, он бы никогда не проигрывал скачку на кончик морды лошади. Но, может быть, правильнее сказать, что если бы он не был идеальным жокеем, то проиграл бы, отстав значительно больше, к примеру, на шесть корпусов.
Плохо себя чувствующий или уставший всадник сидит в седле, будто мешок, и мертвым грузом давит на спину лошади. К концу заезда он едва способен контролировать свои налившиеся свинцом конечности, не то чтобы помогать своей лошади. Такую печальную картину чаще можно наблюдать с любителями, которые участвуют в скачках три-четыре раза в году и не тренируются каждый день.
Боязливый жокей из страха упасть при прыжке отклоняется в сторону, забывая, что он был бы в большей безопасности, если бы сидел правильно. Когда человек обнаруживает, что страх падения отнимает у него все удовольствие от скачек, ему не следует стыдиться этого чувства, ведь его не назовешь неразумным. Лучше легко и элегантно расстаться с опасным спортом. Если же он будет продолжать, то и мрачные опасения будут расти, вызывая тревогу у его близких. А сам он станет источником непреходящей опасности для остальных участников соревнований. Но хуже всего, если он станет объектом жалости в острых глазах публики. Зрители моментально замечают, что человек боится, а иногда и переоценивают свою способность замечать.
На трибунах можно услышать самые невероятные суждения. Время от времени я сам бывал свидетелем, как краснолицые, агрессивные мужчины с солидным брюшком, очевидно, в жизни не сидевшие на спине даже мула, громко, будто это доказанный факт, утверждали, что жокей А, в или В (то есть любой жокей, на лошадь которого они сделали ставку в тотализаторе, а она пришла, допустим, второй) потерял нерв, и это позор, что ему разрешают участвовать в скачках и проигрывать заезды, которые даже обезьяна бы выиграла.
Насколько я знаю, очень редки случаи, когда жокей, много лет успешно участвовавший в соревнованиях, вдруг бы потерял нерв. Напротив, матери жокеев часто слышат упреки в адрес своих сыновей, мол, они безрассудны, почти чокнутые, и рано или поздно сломают свои глупые шеи.
Успех скачки часто зависит от того, как лошадь подошла к препятствию. Хорошего опытного скакуна достаточно коленями, руками и голосом побудить удлинить шаг, немного ускорить бег и в нужный момент достичь более-менее правильного места для начала прыжка. Большинство лошадей сразу же отвечает на такие сигналы всадника. Но с новичками и слабо подготовленными животными тактика должна быть противоположной. Нет смысла побуждать их ускорить бег, потому что на большой скорости их ошибки станут еще хуже. Лучше помочь им собраться, укоротить шаг и постараться подвести к барьеру в подходящем месте.
Некоторые опытные, умные, но своенравные животные настаивают на собственном выборе места для прыжка, и, несомненно, лучше всего позволить им делать, как они хотят. Указания с седла только смутят лошадь, которая предпочитает сама исправлять свои ошибки. Но это и вправду странное чувство – сидеть в седле, видеть, что лошадь делает ошибку, и упорно не позволять себе вмешиваться. Нужно очень доверять ее способностям и хорошо владеть собой, чтобы спокойно ждать постепенно приближающуюся опасность. И все же если человек хорошо знает своего партнера, то понимает, что, только позволив ему самому справиться со своими трудностями, он открывает путь, иногда единственный, к победе. Для компетентного жокея немного удовольствия в работе с такой капризницей, его раздражает чувство беспомощности, потому что неразумное создание лишает партнера всякой инициативы. Нет нужды говорить, что лошадь, которая сама выбирает правильное место для прыжка и совершает его без ошибок, – неоценимое сокровище для неопытного жокея.