– Она и есть та самая девушка, которую я тогда встретил в казино, – исповедовался он. – Помнишь? Я рассказывал тебе. Та, что выставила меня.
– И уволила.
– Ну и что?
– Да ты что, придуриваешься? – вскинулась Джесс. – Ты чуть не сбесился от злости, что тебе указали на дверь.
– Но в итоге это мне пошло на пользу, разве нет?
Джесс покачала головой.
– Господи. Ну что я тебе могу сказать? Лаки Сантанджело имеет... связи. Она играет в игры с большими ребятами. Ее отец известен всем. Джино Сантанджело – он мафиози.
– С тех пор сколько лет прошло?
– Какая разница?
– Нет, продолжай, – настаивал он. – Ты же такой крупный специалист по семейству Сантанджело. А разница большая, потому что сейчас он всего-навсего жизнерадостный старикашка, женатый на вдове знаменитого артиста.
Джесс не уступала.
– Поверь мне, Ленин. Послушай меня. Несколько лет назад Лаки Сантанджело была замешана в деле об убийстве.
– Каком еще убийстве?
– Ну, в результате все замяли. Но ходили слухи, что застреленный ею человек приходился ей крестным отцом.
– Не надо пересказывать слухи – давай факты.
– Она прикончила его из его собственного пистолета выстрелом в мошонку, если ты уж так настаиваешь, что-то в этом роде. Потом объявили, что он пытался ее изнасиловать, но по городу распространился слух, что на самом деле она ему отомстила. Он стоял за убийствами ее брата и любовника.
– Любовника?
– Да, одного красавчика по имени Марко. На вид – типичный персонаж фильма о гангстерах.
– И что с ним случилось?
– Ему прострелили голову на автомобильной стоянке у «Маджириано». Я уже шесть месяцев там работала и прекрасно все помню. Мы все тогда здорово перепугались – решили, что начинается большая война между кланами. Но обошлось. Лаки уехала на некоторое время, и все мало-помалу стихло. Отелем стал управлять Энцо Боннатти – тот самый тип, которого она вскоре пристрелила.
Ленни помолчал, усваивая новую информацию. Он не знал, верить Джесс или нет. Она обладала богатым воображением.
– Матт знает всю правду, – добавила Джесс. – Только вряд ли он расскажет. Дела гангстеров в Вегасе покрыты мраком, о них никто не распространяется.
– Спасибо за увлекательный экскурс в жизнь Лаки Сантанджело. Однако ты ничего не изменила. Мои чувства к ней остались неизменными.
– Боже! Ты рассуждаешь, как наивная деревенщина. Что с тобой случилось? Что за идиотские причуды? Где тот прежний Ленни Голден, который просто трахался себе и не забивал голову всякими глупостями? В чем дело?
– Знаешь что, Джесс? Ты мой менеджер, и тебя никто не просил совать нос в мою личную жизнь.
Они обменялись гневными взглядами, и каждый остался при своем мнении.
Наконец состоялось «Ночное шоу». Ленни выступил хорошо – не так хорошо, как мог бы, но Джонни он, похоже, понравился. Когда Ленни отработал свой эпизод, Джонни предложил ему сесть с другими гостями программы, и они поболтали. Ведущий был сама любезность и после окончания шоу пригласил Ленни выступить еще.
– Ты не ударил в грязь лицом. Они в восторге, – радовалась Джесс на обратном пути. – Кого Джонни приглашает присесть с ним, тот может не сомневаться – он в полном порядке.
Ленни слушал вполуха. Он гадал, видела ли Лаки шоу, и надеялся, что видела.
Их разделяло только несколько часов лету, но он безумно скучал.
Лаки устроилась за рабочим столом Димитрия, чтобы довести до конца кое-какие планы,. связанные с отелем «Сантанджело». Она надела наушники плейера и включила Исаака Хайеса, одного из ее любимых певцов в стиле «соул». Он идеально подходил к ее настроению, его глубокий и выразительный голос передавал все те чувства, которые она сама испытывала.
В одиннадцать тридцать Лаки посмотрела на телевизор и машинально включила его.
– А вот и Джонни! – объявил знакомый голос Эда Макмохана.
Джонни Карсон, самый знаменитый человек на американском телевидении, предстал перед камерами и вступил в шутливую перепалку с собравшимися в студии.
Лак и взяла бокал и уселась перед телевизором. Посреди монолога Джонни она щелкнула выключателем.
Через пять минут она снова включила телевизор.
Стоит ли смотреть выступление Ленни Голдена?
А что тут такого?
Когда он наконец появился, его встретила буря оваций. Очевидно, Алиса недаром говорила, что он хорош.
Так оно и оказалось. Его острый, ироничный ум находил отклик у каждого. И ещё он прекрасно выглядел.
Лаки закурила сигарету и в задумчивости выпустила колечко дыма.
Ленни Голден.
Нечто большее, нежели мимолётная интрижка.
На следующий день после шоу Ленни, к неописуемой ярости Джесс, отменил свой концерт в одном из клубов и улетел в Нью-Йорк. Он остановился в отеле «Регент» и позвонил Лаки.
– Я здесь, и нам необходимо поговорить, – заявил он.
– Нет. Ничего не выйдет, – ответила она.
– Не надо меня мучить. Просто пообедай со мной, и всё.
– Но зачем? Это ничем хорошим не кончится.
– Затем, что я хочу, чтобы ты, глядя мне в глаза, подтвердила, что между нами больше никогда и ничего не произойдёт. И тогда я оставлю тебя в покое. Даю слово.
Лаки не знала, что сказать.
– Ну как, договорились? – настаивал он.
– Не знаю…
– Эй, ты же хочешь, чтобы я оставил тебя в покое, так? Я ведь действительно могу довести тебя до белого каления звонками, письмами и цветами. Я могу постоянно ошиваться вокруг твоей квартиры и всячески усложнять твою личную жизнь – понимаешь? – Он помолчал. – На вашем месте, мадам, получив такое заманчивое предложение, я бы пулей прилетел. – Он выждал долю секунды, чтобы она могла решиться.
– Итак – когда за тобой заехать?
– Из этого не выйдет…
– …ничего хорошего, – закончил он за нее. – Жди меня в восемь тридцать.
Лаки начала было возражать, но он повесил трубку прежде, чем она успела сказать что-то членораздельное.
Лаки Сантанджело достанется ему, и ничто его не сможет остановить.
Франческа Ферн восприняла новый брак Димитрия Станислопулоса как личное оскорбление. При любой возможности она возвращалась к этой теме, причем чем меньше оставалось времени до конца круиза, тем горячее становились ее упреки.
– Какое унижение! – жаловалась она во время неизменной партии в триктрак. – Весь мир знает, что ты любишь именно меня. И вдруг ты женишься на этой... этой... особе. Что, по-твоему, я должна испытывать? Ты меня выставил на посмешище всем.