И с этими словами русский повернулся и пошел в сторону кухни.
– Стой! Стоять! Стреляю!
Русский, даже не замедлив шага, скрылся на кухне.
– Твою же мать! – выругалась Натали. – Твою же мать, это просто п…ц какой-то!
Служа в специальном подразделении армии США, в спецподразделении первого уровня, единственная женщина среди множества жестких, очень жестких мужчин, она научилась вести себя как мужчина, драться как мужчина, и даже ругаться, когда тебе плохо. Но все-таки она оставалась женщиной, и с этим ничего нельзя было поделать. Впрочем, будь она и мужчиной – вряд ли бы было по-другому. В шахматах был такой термин – цугцванг, когда каждый последующий ход, каким бы он ни был, только ухудшает твою позицию. Усугубляло ситуацию то, что в США люди привыкли играть по правилам и подчиняться – особенно, когда на тебя нацелен пистолет. А в России давно играли без правил.
Ефимофф встал с кресла.
– Дай сюда.
– Какого черта?! Ты вообще на чьей стороне, определись?! Почему ты мне не помог?
– Как именно?
…
– Задумайся над одним очень неприятным обстоятельством, – сказал Ефимофф. – Как вы узнали о месте передачи Мирзаева? И кто были те стрелки, которым было приказано убрать Мирзаева? Пока мы ни на шаг не приблизились к ответу.
– Чушь собачья.
– Пошли… там поговорим.
Они зашли на кухню. Русский уже разливал чай из электрочайника, бросив в большие керамические бокалы по два пакетика чая.
– Все в порядке?! – спросил он.
– Да, – ответил Ефимофф.
– Ни черта не в порядке, – ответила Натали.
– На вашем месте я бы помалкивал, мадам, – ответил русский. – Только потому, что вы женщина, вы все еще живы. Вы дважды угрожали мне оружием – а я обычно не оставляю в живых тех, кто так делает.
Натали вдруг стало обидно – до слез. В «Дельте» – бывало, что на нее орали, но никогда ее так не принижали.
– Ублюдочный шовинист! – сказала она. – Чертов кретин! Тебе не кажется, что ты просто много возомнивший о себе ублюдок?
– Нет, не кажется, – ответил русский. – Женщин не должно быть на войне. Ты не замужем, угадал?
– И что, на хрен, с того? Мне что – продемонстрировать мостик, чтобы ты в меня поверил? Пробежать марафон? Сбить из пистолета птицу? Все это я могу.
– Это не делает тебя солдатом.
– Да? А что делает человека солдатом? Сколько парней он, на хрен, отправил на тот свет? Знаешь, у меня есть личный счет.
– Поздравляю.
– Но это еще не все. По-моему, в твоей стране родилась Людмила Павличенко, верно? Может, она тоже не была солдатом?
Русский отставил бокал.
– Откуда ты знаешь про Павличенко?
В США хорошо знают Людмилу Павличенко. В 1942 году она была отозвана с фронта, имея на своем счету уже триста девять фашистов, и была направлена с делегацией в США и Канаду. В Чикаго, выступая перед местными бизнесменами, она сказала: «Мне двадцать пять лет. На фронте я уже успела уничтожить триста девять фашистских захватчиков. Не кажется ли вам, джентльмены, что вы слишком долго прячетесь за моей спиной?!» Турне принесло ей бешеную популярность, ей подарили «Кольт» и «Винчестер», а певец Вуди Гатри написал песню, которую так и назвал «Мисс Павличенко». Помнят ее и сейчас; в частности, в одном из сериалов аниме ее фамилией названа одна из героинь.
– Знаю. Она была одним из моих кумиров, когда я ходила в школу. Я знала, что мой отец служит, и тоже хотела служить, но офицеры на базе только смеялись. Им было смешно даже тогда, когда я бегала кросс с солдатами и могла сшибить птицу на лету из малокалиберной винтовки. Но я никому, слышишь, никому не позволяю над собой смеяться! *censored*н сын!
Она была близка к тому, чтобы заплакать. Последний раз она плакала на выпускном, когда парень, на которого она положила глаз, предпочел ей одну крашеную сучку, с которой все было проще.
– Не кричи. Если хочешь идти по этому пути – иди. Можешь считать, что ты немного возвысилась в моих глазах. Теперь, если ты еще раз попробуешь наставить на меня пистолет, я тебя убью. Довольна?
– Ни хрена! Что там произошло?
– Там – это где?
– Не уходи от ответа. Там – это в той мясорубке, которую вы там устроили.
– Я устроил?!
– А кто? Я хочу знать.
Русский вздохнул.
– Можешь мне не верить – но я тоже.
Молчание прервал Ефимофф.
– Ты должна знать некоторые вещи, – сказал он. – Я прибыл в Москву для того, чтобы провести неофициальное расследование случившегося. Я получил приказ сделать это и необходимые ресурсы – меня вывели на оперативный центр американской разведки, выведенный за пределы посольства. Первый же информатор, на которого меня вывели, оказался предателем и привел нас в ловушку. Мое прикрытие просто отправили на тот свет…
– Свежо предание, – фыркнула Натали. Она участвовала в миссиях, совмещающих разведку и боевую работу, и знала, насколько велика вероятность предательства информаторов в тех местах, которые заканчиваются на «-стан». Это особенные люди, не такие, как все… в смысле все те, которые там живут. В США, в Европе… вообще в цивилизованных странах – люди сами принимают решения, на чьей стороне стоять, и если они получили деньги, то их обычно отрабатывают. Но не там… там даже прозападный человек, горячо убеждающий тебя в том, что любит Америку, ненавидит исламистов, может в любой момент переметнуться… даже без видимых причин. Например, потому, что какой-то придурок сжег Коран или снял фильм про Пророка Мухаммеда. Это как у леммингов – зов стаи.
Оказывается, и в России так же. С чем всех можно поздравить… русских, американцев… да всех. Похоже, что надежды девяностых, когда казалось, что новый мир будет одинаковым, подчиняющимся одним неписаным законам и, в общем-то, безопасным, – все это чушь собачья. Полная хрень…
– …вот этот парень меня спас. Если бы не он – знаешь, что бы сейчас было? Я лежал бы в подмосковном карьере с пробитой башкой. Эти ублюдки… среди них был ребенок, и ему дали нож… В общем, мы нашли парня, который, по нашим предположениям, подложил взрывчатку, которая рванула в Лэнгли. Мы изъяли его и допросили. И знаешь, что он, на хрен, сказал?
– Что?
– Что с парнем, который привез гроб… разговаривали американцы. Что гроб привезли уже после того, как из американского посольства прибыли люди, чтобы купить его. И он сам это, на хрен, видел через окно.
– Чушь собачья.
– Да, но мы записали это на видеокарту и передали контактеру из посольства. А на следующий день произошло то, о чем ты и сама хорошо знаешь. И на твоем месте я бы не верил никому. Ни своим, ни чужим.