— Сорен, я… — начала Бобби, однако он, не слушая, отпер ящик своего стола и вытащил квадратик из черного пластика. Вероятно, названное им только что имя Фостер — помогло Бобби узнать карту памяти, которую Авасарала вручила ему несколько дней назад. Фостер, как она знала, работал в службе информации, и Сорен, видимо, все же собрался исполнить поручение, а значит, он хоть на несколько минут уберется с глаз.
Сорен развернулся и направился к лифтам.
Бобби часто использовали на побегушках, и она запомнила, что служба информации расположена на том же этаже, в другую сторону от лифта.
— Э!..
Она устала. Чувство вины утомляло, тем более что Бобби не слишком понимала, в чем провинилась. Так или иначе, к этому человеку она не испытывала теплых чувств. Мысль, которая пришла ей в голову, почти наверняка была порождена паранойей и сумятицей в голове.
Бобби встала и пошла за Сореном.
«Это просто глупо, — сказала она себе, кивая и улыбаясь пробегающему посыльному. — При росте под два мера на этой планете коротышек невозможно смешаться с толпой».
Сорен вошел в лифт. Бобби осталась снаружи, но через алюмокерамическую дверь слышала, как он просит кого-то нажать первый. Значит, едет до самого низа. Она нажала вызов «вниз» и следующим лифтом спустилась на первый этаж. Великанша с Марса, бегая по вестибюлю здания ООН, неизбежно привлекла бы внимание, так что этот вариант Бобби отвергла. Прибой сомнений и отчаяния захлестывал ее рассудок.
«Забудь, что ты в конторском здании. Забудь, что перед тобой нет вооруженного противника, за спиной нет твоего взвода. Обдумай тактику. Соображай!»
— Надо соображать, — про себя пробормотала Бобби. Невысокая женщина в красном платье отвернулась от кнопки вызова.
— Что?
— Мне надо подумать, — объяснила ей Бобби, — а не метаться, как безголовой курице.
— А… понимаю… — протянула женщина и несколько раз подряд нажала кнопку. Рядом с панелью вызова лифта размещался терминал сервиса.
Если не можешь найти цель, ограничь свободу ее передвижения. Заставь ее выйти на тебя. Вот так. Бобби вызвала приемную службу вестибюля. Механический женский голос с налетом сексуальности спросил, чем может быть полезен.
— Прошу вызвать в вестибюль Сорена Коотвальда, — сказала Бобби. Компьютер поблагодарил ее за обращение к системе автоматического сервиса и прервал связь.
У Сорена мог быть выключен терминал, или он сознательно мог игнорировать все вызовы, кроме того, которого он ждет. Бобби выбрала место, откуда была видна стойка, и передвинула фикус, прикрывшись развесистыми листьями.
Через две минуты Сорен, с растрепанными ветром волосами, рысцой вбежал в вестибюль. Должно быть, вызов застал его уже на улице. Он заговорил с женщиной на контроле. Бобби прошла через зал к киоску с кофе и закусками и прикрылась им, как могла. Женщина, набрав запрос на своем столе, указала Сорену на терминал у лифта. Нахмурившись, Сорен сделал несколько шагов к нему, потом нервно огляделся и повернул к выходу.
Бобби пошла за ним.
На улице рост Бобби оказывался и преимуществом, и недостатком. Будучи на полторы головы выше любого прохожего, она могла отпустить Сорена далеко вперед: его макушку она видела за полквартала. В то же время, стоило землянину обернуться, он уперся бы взглядом в ее лицо, возвышавшееся над толпой на добрую треть метра.
Впрочем, он не оглядывался. Похоже, он очень спешил и нетерпеливо расталкивал народ, толпившийся на людной улочке перед кампусом ООН. Сорен не подыскивал укрытия, не намечал путей к отступлению. Он проявил нервозность в разговоре по терминалу, а теперь целеустремленно, злобно не нервничал. Так посвистывают, проходя через кладбище.
Бобби почувствовала, как у нее расслабляются мышцы, разжимаются стиснутые зубы, расправляются плечи.
Миновав три квартала, Сорен завернул в бар.
Бобби остановилась поодаль, обдумывая положение. Витрина заведения с оригинальным названием «У Пита» была из тонированного стекла. Превосходное местечко, чтобы нырнуть внутрь и оттуда высматривать, не следит ли кто за тобой. Может, это уловка? А может, и нет.
Бобби прошла к входной двери. Ну поймают ее на слежке — что с того? Сорен и так ее терпеть не может. Самое большее, в чем ее могут обвинить, — это в уходе с рабочего места, чтобы заглянуть в соседний бар. И кто станет на нее доносить? Сорен? Который тоже сбежал со службы раньше времени и оказался в том самом баре?
Если он там и просто спозаранку заправляется пивом, она подойдет, извинится и угостит его по второму кругу.
Бобби открыла дверь и вошла.
После утреннего света глаза не сразу привыкли к полутьме. Когда зрение прояснилось, Бобби разглядела длинную бамбуковую стойку, за которой стоял бармен, полдюжины отдельных столиков и примерно столько же посетителей, но Сорена среди них она не увидела. В баре пахло пивом и подгоревшим попкорном. Клиенты удостоили ее короткого взгляда и вернулись к своей выпивке и разговорам.
Неужто Сорен выскочил черным ходом, чтобы сбросить ее с хвоста? Бобби полагала, что осталась незамеченной, но техника слежки не входила в программу подготовки десанта. Бобби уже собралась спросить бармена, не видал ли он пробегавшего через зал парня, когда заметила в глубине зала указатель: «Бильярдные столы».
Она прошла через бар, свернула по стрелке налево и увидела второй зал, поменьше. Здесь обнаружились четыре бильярдных стола и двое мужчин — один из них был Сорен.
Оба подняли головы, когда Бобби показалась из-за угла.
— Привет, — сказала она.
Сорен улыбнулся ей, но ведь он постоянно улыбался. Улыбка была для него покровительственной окраской, камуфляжем. Второй мужчина оказался крупнее Сорена — подтянутый, в дорогостоящем свободном костюме, слишком старательно подогнанном под обстановку бильярдной. Его лицо показалось Бобби знакомым, только видела она его в другом окружении. Мысленно она примерила на незнакомца мундир.
— Бобби! — Сорен бросил на собеседника короткий взгляд и сразу отвел глаза. — Вы играете?
Он поднял лежащий рядом кий и принялся натирать мелом кончик. Бобби заметила, что ни на одном из столов не было шаров, а табличка за спиной у Сорена гласила: «Шары в аренду по запросу».
Второй мужчина молча сунул что-то в карман. Между его пальцами Бобби успела заметить черную пластмассу.
И улыбнулась: вспомнила, где она его видела.
— Нет, — ответила она Сорену, — там, откуда я родом, бильярд непопулярен.
— Должно быть, дело в столах, — предположил он. Улыбка его стала чуть более холодной и оттого — более искренней. Сдув лишний мел с кончика кия, Сорен отшагнул назад, обходя Бобби слева. — Тяжеловаты они были для первых колонистских кораблей.
— Возможно, — согласилась Бобби, отодвигаясь, чтобы дверной проем прикрывал ее справа и слева.