Навстречу тому, что ослепительно ярко сияло, подобно солнцу. Но она не чувствовала жара, скорее даже легкую, приятную прохладу. Да, она летела – и услышала голос Даниила:
– Семь, шесть, пять, четыре…
Все это ее фантасмагорическое видение длилось чуть больше полутора минут! А ей казалось, что прошло не меньше часа. Ирина теперь точно знала, что ей надо туда, в свет. И вдруг она поняла, что снова падает, а не воспаряет вверх. Она падала в источник света, но на этот раз страха не было, а только чувство покоя, радости и… И того, что она была там, в этом таинственном, полном энергии и необыкновенной неги месте.
– Три, два, один… – голос Даниила был очень тихим, но она все еще слышала его. И вот она упала в свет, и это было приятно, это было легко, это было щекотно…
– Поехали! – произнес голос Даниила, и вдруг свет окутал ее со всех сторон. Ирина раскрыла глаза – и…
…И если бы Инне Берберовой за семь дней до ее свадьбы кто-то сказал, что жизнь ее скоро изменится, причем самым трагическим образом, она бы рассмеялась этому человеку в лицо. Конечно, ее ожидали перемены, но счастливые, положительные, отличные.
А за семь минут до свадьбы она поняла, что ее мечты испарились, а жизнь превратилась в сущий ад. Ведь, чтобы оказаться в аду, не требовалось спускаться к центру Земли или навсегда смежить веки. Иногда ад находился в конверте из лощеной плотной бумаги. Так было и в ее случае.
Тогда – за семь дней до свадьбы – она вместе со своим женихом, Олегом, находилась в краткосрочном отпуске. Это было своего рода прелюдией к медовому месяцу, который должен был последовать после заключения брака.
Вообще-то подруги Инны отговаривали ее от этого шага, одна даже сказала, что отправляться в совместное путешествие накануне свадьбы – это вызов судьбе. Но Инна не была суеверной.
И самым спокойным временем оказалась последняя неделя перед свадьбой. В Москве, где это событие должно было стать ярким событием светского сезона, все сходили с ума, но чем истеричнее становились организаторы свадьбы, модельеры, стилисты, журналисты, тем спокойнее делалось на душе у Инны.
Подготовка свадьбы была в надежных руках, и она знала, что глупо оставаться в Москве, изнывая от предвкушения скорого торжества. Скорого – ведь оставалась всего неделя. И такого далекого – ведь оставалось целых семь бесконечных дней!
Поэтому она заявила отцу, что улетает в Рим. Ведь после всех событий, по большей части трагических, которые обрушились на нее в последнее время, требовалась релаксация в преддверии нового, несомненно, счастливого этапа ее жизни. Отец не возражал, ибо у него тоже было дел невпроворот: он тоже готовился к свадьбе.
В этом-то и заключалась фишка – и она, и отец должны были вступить в брак в одном и том же месте и почти в одно и то же время. С той лишь разницей, что у отца это был уже третий брак, а у нее – второй.
Инна уже точно не помнила, кто предложил этот гениальный ход. Скорее всего, инициатива исходила от ее будущей мачехи, Зои. И Зоя была еще одной причиной, почему Инна хотела сбежать из Москвы за неделю до свадьбы – хотя бы на несколько дней.
Мачеха… Что за мачеха, которая младше своей падчерицы на год? В марте Инне исполнилось двадцать шесть, а Зое в апреле – двадцать пять. Инне она не нравилась. Нет, внешность у Зои, конечно, была потрясающая. Она и сама была отнюдь не дурнушка, но ей было далеко до Зоиной точеной фигурки, идеальных, словно растущих от ушей, ножек, бездонных зеленых глазок, розовых губок и белокурых локонов. Зоя была моделью, хотя и не особо известной. Работала в Париже, Милане, Нью-Йорке и Берлине, понимая, что ее карьера вот-вот подойдет к концу, ведь наседали все новые и новые конкурентки, еще более худые и куклоподобные. И некоторые из них были почти на десять лет младше самой Зои!
Инна подозревала, что Зоя просто решила найти тихую гавань, то есть выскочить замуж, причем за богатого субъекта. Такого она и нашла – им оказался отец Инны. Выбор был сделан абсолютно верно. Ибо он был не просто богатым, а очень богатым субъектом.
Инна помнила те времена, когда отец был обыкновенным доцентом, а жили они тогда в коммунальной квартире. И мама была еще жива. А потом, в течение всего нескольких лет, все переменилось. Тогда, в начале девяностых, отец занялся бизнесом, и пошло-поехало.
Отец занимался Интернетом и телекоммуникациями, причем несколько лет назад удачно вышел на восточноевропейский и азиатский рынки и планировал скоро завоевать Западную Европу и Северную Америку.
Инну никогда не интересовало, сколько у него денег, но она знала – много. А вот все, с кем она общалась, даже ее лучшие подруги, сами из далеко не бедных семей, конечно же, судачили, хотя и за ее спиной, что ее отец, Аркадий Петрович Берберов, занимает восьмую позицию в списке богатейших людей России. И шестьдесят четвертую – в списке богатейших людей мира. Его состояние – с учетом всех финансовых активов, недвижимости, коллекции старинных автомобилей, редких гемм и раритетных почтовых марок, а также трех личных самолетов – оценивалось в двенадцать с половиной миллиардов долларов.
Подобные цифры Инну не занимали, равно как и то, что рано или поздно именно она должна была унаследовать империю отца. Ведь отцу и шестидесяти не было, он был крепким и спортивным человеком и вот надумал даже связать себя узами Гименея.
А Зоя, само собой, планировала завести детей, причем чем больше, тем лучше. Они, как и Инна, стали бы наследниками Аркадия Петровича и его миллиардов.
Инна знала молодых людей, чьи отцы были даже богаче ее собственного. Но всегда наследников было как минимум двое, иногда трое или даже пятеро. А она была одна. По крайней мере, в данный момент…
Хотя, конечно, не одна. Ведь у нее был младший брат Никита. Инне частенько становилось стыдно за то, что никто не принимает его в расчет, а ведь ему недавно стукнуло семнадцать.
Никита был особенный – замкнутый в себе, странноватый, увлекающийся астрономией и физикой. Отец всегда говорил, что Никита – не от мира сего. К бизнесу и управлению финансовой империей подросток не проявлял ни малейшего интереса. Инна понимала – когда-нибудь у руля холдинга встанет она. А Никита… У него имелся навороченный компьютер и масса заумных книг. Это было все, что ему требовалось.
У сводного брата – Никита родился от второй жены отца – были, кажется, легкие психологические проблемы, однако чем именно страдал юноша, Инна не знала. Несколько недель он провел в подмосковной клинике, специализирующейся на регуляции функций памяти, и вернулся оттуда хоть, как обычно, и задумчивым, однако гораздо более разговорчивым и общительным.
Но Никита в тот момент интересовал Инну меньше всего. Все-таки у них была разница почти в десять лет, и виделись они не так уж часто. Сама Инна обитала в роскошной квартире на последнем этаже стеклянного небоскреба в излучине Яузы, а мальчик вместе с отцом проживал в особняке в Серебряном Бору.