«История что надо. У девочки, похоже, сильная простуда или вообще пневмония уже началась. Деньги на доктора и лекарства – не вопрос, вот только самому глянуть надо».
– Сколько врач обычно берет?
– По-разному. Но меньше красненькой и слышать не хочет.
– Десятка, значит.
Александр спешно порылся по карманам.
– Вот тебе тридцать… нет, полсотни. И проводи-ка ты меня до больной, сам посмотрю. Не сметь!
Опять рыкнув на денщика, на полном серьезе собиравшегося упасть на колени, сам смущенно поморщился.
«До чего же придавило человека».
По дороге Савватей постоянно забегал чуть вперед, с надеждой вглядывался в лицо своего спасителя – тот просто излучал уверенность в том, что все будет хорошо, успокаивая тем самым родительское сердце. Подойдя вскоре к невзрачной избенке, вросшей в землю почти по самые окна, увидели выходящую из перекосившейся двери важно-суетливую старушку и, наверное, Марысю, нервно мнущую в руках линялый ситцевый платок.
«Ничего себе вдовушка – лет двадцать на вид. Не красавица, но и страхолюдиной не обозвать. Нет, не уродина, с такими-то формами. Так, что-то я отвлекся».
– Ты, главно, меня слухай да молись Господу нашему.
– Хорошо, тетя Бася.
Денщик, не останавливаясь, прошел в дом. Помедлив, следом зашел и корнет. В нос сразу ударил запах плесени от бревен и едко-раздражающая вонь из темного проема справа – кухня, что ли? Пока Савва торопливо собирался в поездку за доктором и шуршал в полутемной комнате одеждой, его командир углядел, в какой комнате лежит больная. Зайдя, понял, что погорячился: не комната – чуланчик пыльный, хорошо, что хотя бы окошко было в наличии, правда, глухое. На кровати, укутанная со всех сторон в лоскутное пестрое одеяло, неподвижно лежала девочка лет примерно шести и глядела как-то… устало. Постаравшись улыбнуться своей самой лучшей улыбкой, Александр негромко заговорил:
– Ты не бойся, я не врач.
Почувствовав за спиной движение, оглянулся и наконец хорошо рассмотрел Марысю. Черноволосая, статная и очень даже фигуристая местами женщина с опухшими от слез глазами.
– Как дочку зовут?
– Ульяна, пан офицыр.
Вдовушка тихо отвечала на все вопросы, заодно постепенно успокаивалась сама.
– Ну что, Ульяна. Давай я тебя посмотрю немножко. Ты меня не бойся и точно отвечай, где что болит. Ладно?
Озадачил Марысю теплой водой, полотенцем и ложечкой, явно ее удивив. Пока все готовилось, он совсем разговорил ребенка, поэтому осмотр девочка восприняла как новую игру и преувеличенно-серьезно выполняла все пожелания «дяди Саши».
– А теперь ложись обратно, да закутайся хорошенько!
«Ничего не понимаю. Как можно простую ангину так запустить? У них малины под рукой не оказалось вместе с ромашками? Или это лечение народными средствами вроде куриного помета так поспособствовало? Горло красное, температура большая, сильный озноб. Значит, что? Температуру немного сбить обтиранием уксуса, сильно разведенного в воде, горло полоскать отваром ромашки, пить мед с молоком. Хоть как-то мои невеликие познания в медицине да помогут, а там и нормальный специалист подоспеет».
Когда через два часа изволил появиться «дохтур», девчонка уже спала, довольно посапывая курносым носиком. Вот тут сразу было видно работу профессионала: быстро и аккуратно осмотрел, немного подумал и не спеша, каллиграфическим почерком исписал лист бумаги.
– Я так понимаю, вы некоторым образом приняли на себя попечительство над этой девочкой? Тогда вот список необходимых препаратов и предписания по их применению. У больной сильная ангина, но прогноз благоприятный. Я заеду послезавтра, проверю состояние. Засим позвольте откланяться.
Проводив (с поклонами) врача, Савва опять попытался взяться за старое.
– Сдурел? Чтобы больше такого не было!
– Вашбродь, по гроб жизни я вам обязан.
– Ничем ты мне не обязан, дурень. И все на этом!
К Новому году Ульяна уже весело бегала с подружками наперегонки, терпеливо дожидаясь обещанного «дядь Сашей» подарка – фунта всяческих сладостей и вкусностей.
Ослепительно-белый потолок резанул по глазам. В голове было пусто-пусто, а во рту чувствовался металлический привкус и еще что-то – неразличимое, но явно гадостное.
– Гхде… я?
Позади кто-то коротко ахнул и с конским топотом убежал. Сколько времени прошло, Александр не знал, но показалось, что вечность.
– Как вы себя чувствуете?
Спокойный баритон вырвал его из короткого забытья. Правый глаз упорно не хотел фокусироваться, а левым удалось разглядеть только щегольскую бородку и белый халат.
– Пплохх…
– Сестра, воды подайте! Вот так-то лучше. Итак, продолжим: как вы себя чувствуете?
– Н…никак. Что со мной…
– У вас сквозная пулевая рана левого предплечья и сотрясение головного мозга. Ну и пара мелких ушибов, да-с. Находитесь вы в окружном военном госпитале, где прооперированы два дня назад вашим покорным слугой. Позвольте представиться, доктор медицины, Витгафт Карл Исидорович. Скажите-ка мне, батенька, вы помните, как вас именуют?
– Князь Агренев, Александр Яковлевич.
– Прекрасно! А то иногда… да-с. Сестра, снимите повязку. Ну, терпимо, да. Организм у вас молодой, сильный, проблем быть не должно. Ну-с, отдыхайте.
Память о последних днях стала возвращаться вместе с болью в голове и накатывающей волнами тошнотой. Контрабандисты действительно притихли, почти прекратились их привычные набеги – и он купился на это. Когда полтора месяца подряд тишь да гладь да божья благодать, начинаешь невольно расслабляться и уже не так прислушиваешься к предчувствиям. А ведь были, были знаки. Когда донесли, что рядом с четвертым секретом непонятное шевеление, он даже и не предполагал, что это пришли по его душу. Короткая поездка, неспешный разговор… И одновременно с хлопком недалекого выстрела внезапный удар сбоку, легко выбивший его из седла прямо на выпирающий из снега бугор земли. Дальше… Невнятная мешанина из белых и темных полос, чьи-то голоса и острая боль от дорожной тряски. Бьющий по глазам свет, мельтешение теней и противное звяканье стали о сталь. Затем он ощутил покой.
После того как он окончательно пришел в себя, больше всего его раздражала сестра милосердия, мышь громогливая, блин! Понятно, что ее обязанности – следить за состоянием больного, но зачем же так топать и будить своими проверками каждый час? Ладно бы при этом она радовала больного своим видом, так нет, мешковатый темно-коричневый балахон скрывал все, кроме личика, при виде которого как-то сама собой вспоминалась восточная традиция носить паранджу.
– Ну-с! Как ваше самочувствие?
Доктор, не переставая заговаривать зубы, оттянул веки, посчитал пульс и наконец добрался до повязок, немилосердно отдирая их от раны.