– Куда! Стой, где стоишь. Пан Ковальски, позади вас камешек лежит, так вы его в сторонку. Вот, теперь мы в расчете.
Пока оживший купец радостно терзал плотно увязанный сверток, Александр тихо отступил в сторону и присел позади высоченных зарослей полыни, полностью скрывшись из виду. К тому моменту, когда Ежи Ковальски, радостно помаргивая и улыбаясь, оторвался от дорогостоящей покупки (на такое хорошее дело ему денег было совершенно не жалко), его недавнего собеседника и след простыл. Но это уже было неважно. Был господин – нет его! Это все мелочи, а вот прикинуть, чем и как он придавит давнишнего врага-товарища и сколько ему запросить за молчание, – это да, это ух как сладко…
Скромно положив свой подарок на специальный столик, в кучу таких же нарядно-праздничных коробочек, Александр прошел дальше, поздороваться с хозяйкой и устроительницей приема. Мадам Кики, к удивлению корнета, оказалась не общепризнанной красавицей, а пожилой стройной женщиной за… точно определить последнее оказалось затруднительно, так как он никогда не считал себя экспертом в данной области, но шестьдесят ей уже точно было. Несмотря на очень почтенный по местным меркам возраст, кое в чем хозяйка легко давала фору молодым: слушая ее шутки и невинные вроде бы вопросы, Александр поймал себя на том, что непроизвольно улыбается, а это дорогого стоило. Для него, по крайней мере.
– Прошу принять мои наилучшие пожелания в связи с вашим днем ангела, мадам.
– О! Корнет, наконец-то вы пожаловали в гости к скромной затворнице!
Окинув взглядом немаленький зал для приемов, Александр мысленно с нею согласился – до масштабов столицы затворнице, да еще и такой скромной, было явно далеко. Всего-то под сотню человек.
– А где же Софья Михайловна, или вы уже разучиваете новый романс?
«Блинский, похоже, всем доложился, зачем и к кому я приезжаю в город. Или это со стороны? Насчет изучения романсов я проехался по ушам только ему. Вот что значит нет ни телевизора, не кинотеатров. Любой слух распространяется со скоростью, как минимум, радиоволн».
– Увы, мадам, я не силен в музыке.
Собеседница князя довольно прищурилась, поглядывая на подходящую пару новых гостей.
– Мне верно говорили – у вас отменное чувство юмора, корнет. Всегда рада видеть вас у себя. Прошу прощения.
Побродив между колонн, раскланявшись со всеми знакомыми офицерами и чиновниками, Александр счел, что упрекнуть его больше не в чем, и со спокойной душой затаился в нише рядом с большим окном, где и принялся коротать время, вспоминая недавние события.
Старина Кшиштоф орал не напрасно, он и в самом деле решил выполнить свое обещание: его доверенные люди весьма активно начали доставать всех встречных-поперечных расспросами на тему незнакомых приказчиков (наверно, поговорили как следует с последним пареньком-курьером, потому что приметы полностью совпадали с обликом его второй маски) и уж точно самым тщательным образом прочесали место, где остался заветный саквояж. Все это дело продолжалось три дня, а на четвертый пан Ковальски пригласил пана Ягоцкого в гости. Ходили слухи, что приглашение получил и его сын Стефан, но тот сказался больным и вообще давненько уже не показывался почтенной публике на глаза. О чем беседовали два купца-миллионщика, знали только они, вот только после этой беседы все купеческое сообщество сильно удивилось: преуспевающий гешефтмахер Кшиштоф Ягоцкий стал очень нервным и сильно чем-то опечаленным, к тому же начал резко сворачивать все дела, распродавать имущество и вовсю готовиться к отъезду в дальние края. Настолько дальние, что даже загранпаспорта выправлять начал – себе и сынку. Несмотря на это самое удивление, никто из сотоварищей по торговой стезе не отказался хапнуть себе хотя бы кусочек чужого дела, но, разумеется, больше всех поимел (во всех смыслах) с проигравшего купца Ежи Ковальски.
– Корнет?!!
Оказывается, он так увлекся своими мыслями, что не заметил появления смутно знакомой дамы.
– Кем же вы так увлеклись, мон шери, что забыли обо всем на свете?
– Простите, Наталья Павловна, мне просто нет оправдания. Вы чудесно выглядите, как и всегда. Как изволит поживать ваш почтенный супруг?
– Спасибо, хорошо. Вот кстати! Ежели на то БУДЕТ ваше ЖЕЛАНИЕ, то Я ПРИГЛАШАЮ посетить наш дом.
Чертовка весьма ловко выделяла нужные ей слова, произнося их с придыханием и томными улыбками, подкрепляя свои намеки движением веера и тонких длинных пальцев. И не то чтобы Александр был сильно против, скорее даже за, вот только будет ли он в ее постели хотя бы сотым? А ведь антибиотиков пока нет и когда появятся – неизвестно.
– Наталья Павловна, благодарю за приглашение, непременно воспользуюсь. Вот только Софья Михайловна захочет ли, не знаю.
– Мон шери, не будьте таким ханжой.
Выдав напоследок ценный совет, дама поспешно отошла в сторону, а уже через мгновение и корнет увидел баронессу, в сопровождении двух незнакомых ему девушек целеустремленно приближавшуюся к нему с ласково-злобной улыбкой.
– Князь, познакомьтесь: Анна Викторовна и Татьяна Викторовна, мои давние подруги.
Неизвестно, какие они были подруги, но глазки строить начали обе и практически одновременно. Да и по поводу давности баронесса слегка погорячилась – девицы были заметно моложе ее, годов этак восемнадцати.
«И к тому же явно сестры. Чего она их ко мне притащила? Опа! Молодец, что притащила, умничка – пока эти рядом, другие не подойдут. Особенно вон та, в лиловом платье. Наверняка считает, что я отличная пара ее бледненькой жирненькой доченьке».
– Корнет, а как вам прием?
– Да-да, так хорошо все устроено! Я в восхищении.
Сестрички щебетали не переставая, полностью похоронив надежду Александра послушать еще шутки хозяйки приема. Вдобавок баронесса недвусмысленно давала понять свое недовольство, впившись своими на диво острыми коготками ему в ладонь. Едва заметно поморщившись, князь тихо прошипел:
– Соня!
В ответ раздалось тихое мурлыканье:
– Улыбайся, милый, улыбайся. О чем это вы так мило разговаривали с этой… Натальей Павловной? Или это тайна, господин офицер?
Пользуясь тем, что девицы отвлеклись на проходившую мимо даму, точнее, на обсуждение ее платья, Александр вполголоса ответил ревнивице:
– Приглашала тебя и меня к себе на чай. А если ты еще раз ущипнешь меня, я рассержусь.
– Ах так! Тогда видеть тебя не желаю… сегодня. Вот!
Тяжелее всего от их нежданной размолвки пришлось именно князю: покидая бал, он был обременен дюжиной приглашений «помузицировать» и тройкой добродушно-требовательных «заходить попросту, не чинясь». Причем если первые его просто раздевали взглядом, то вторые еще и в карманах попутно пытались пошарить, определяя, насколько обеспечен потенциальный зять.
«Страшное дело – провинция. Неженат, титул и чин имеешь – заманчивая добыча для засидевшихся в невестах девиц. Вернее, для их мамаш. А уж если еще и состояние имеется! И никого не смущает, что по закону [5] до двадцати семи лет мне жениться нельзя – для помолвки это не помеха. Ну, Софья, ну погоди у меня…»