— Как ты узнал?
— Случайно. У нее с собой их пикты. Я спросил, чисто из любопытства, и узнал всю историю. Тона Криид спасла моих детей от верной гибели. Теперь они путешествуют с нами. Цена, которую я плачу за эту радость, такова… для меня они потеряны.
— Ты должен поговорить с ней, сказать!
— И что сказать? Они прошли через такое… Не разрушат ли мои слова их шансы на спокойную жизнь?
Покачав головой, Курт протянула бокал за добавкой.
Колеа разлил бутылку.
— Они живы, здоровы и в безопасности. И для меня это самое главное. Это словно… пробный камень. Побег от боли. Когда я только все это выяснил, меня раздавило открытие. Но сейчас… мне легче.
Курт задумчиво откинулась.
— Надеюсь, дальше этой комнаты…
— Разумеется. Врачебная тайна. Я занимаюсь этим всю свою карьеру.
— Пожалуйста, и Дордену не говори. Он бесподобный человек, но он из тех врачей, которые… принимают меры.
— Мои уста запечатаны, — заверила Курт, и тут раздался вокс-сигнал.
Колеа выбежал на площадь, оставив Курт спешно обуваться.
Следом за сержантом спешил Маквеннер, главный его разведчик.
— Внешний периметр с юга, засекли движение на ауспиках. Массированное движение. Бронированная колонна из более чем сотни машин движется прямо сюда.
— Гак! Как далеко?
— Двадцать километров.
— И… я должен спросить… Нет ли вероятности, что это наши?
Маквеннер улыбнулся одной из своих лучезарных улыбок:
— Ни единого.
— Готовься, — велел Колеа, отсылая разведчика и хватаясь за бусину вокс-передатчика. — Девятый — всем командирам. Ответьте.
— Шестой — девятому, — отозвался Варл.
— Восемнадцатый — девятому, — это был Халлер.
— Это Уолл, сержант.
— Всем позициям быть готовыми к бою. Боевая готовность! Орудия на южный фронт, план альфа-четыре. Инфарди наступают. Повторяю, инфарди наступают!
На Священные Глубины в день падает больше снежинок, чем остается звезд, которые я должна завоевать.
Святая Саббат, «Историография Хагии».
Они уже проделали половину пути, когда враг обстрелял хвост колонны.
Было десять часов утра семнадцатого дня, и почетная гвардия двигалась медленно, будто в тяжелом сне. Снег падал всю ночь, намело сугробы в среднем сантиметров двадцать высотой, а на открытых местах так и до метра. Перед рассветом, когда Призраки и пардусцы дрожали в палатках, снегопад прекратился, небо очистилось, и температура резко пошла вниз. Минус девять. Камни сначала покрылись инеем, а затем и вовсе коркой льда.
Солнце светило ярко, но совершенно не грело. Люди дрожали и еле двигались, непрестанно ворча. Они неохотно забрались в машины и заняли свои места на холодных, как лед, металлических скамьях.
Горячая каша и питье были розданы солдатам, а Фейгор сварил горький кофеин для офицеров. Гаунт добавил немного амасека в каждую кружку, и никто, даже Харк, не возразил.
Теплое белье и полуперчатки были частью стандартного обмундирования. Муниторум никогда не забывал о пагубном влиянии холода или высоты, но самым большим подспорьем всем Призракам стали их камуфляжные плащи, теперь служащие им защитой от холода. Пардусцы, застегнув под самый подбородок куртки и надев кожаные шлемы, с завистью смотрели на Призраков.
Они разбили лагерь в восемь сорок и растянули колонну по заваленной снегом тропе. Время от времени ветер яростно набрасывался на машины и людей. Пейзаж стал еще более однообразным и белым, и снежный покров с такой силой отражал солнечный свет, что защитные экраны были опущены еще до того, как поступил соответствующий приказ.
На ауспике не было ни следа ночных фантомов. Конвой проехал еще минимум десять километров, пыхтя, и скользя, и двигаясь почти на ощупь, поскольку дороги было не разобрать.
Первые несколько снарядов взметнули сверкающие снопы снега. Гаунт услышал отчетливый удар и треск и приказал машине развернуться.
Зрительного контакта с врагом все еще не было, и на ауспике ничего не отображалось, хотя Роун и Клеопас согласились, что сильный холод мог замедлить работу сенсорных систем. Возможно также, что снежный покров сильно искажал сигналы, поэтому ауспики показывали недостоверную информацию.
«Саламандра» Гаунта, брыкаясь и ворча в снежном полотне и взрывая ледяную корку, добралась до хвоста колонны как раз вовремя, чтобы увидеть несколько мощных взрывов. Один из тяжелых «Троянов» оказался подбит и усеял белое поле шрапнелью и раскаленными обломками.
— Первый — четвертому!
— Четвертый, это первый, говорите.
— Маккол, не сбавляй скорость и веди колонну вперед как можно быстрее.
Маккол ехал на «Саламандре» во главе цепочки.
— Четвертый — первому. Вас понял.
Гаунт связался по воксу с пардусцами, и четыре танка отстали, чтобы поддержать его: «Сердце разрушения», «Лев Пардуса», «Молитесь своим богам» и «Палач» по имени «Противостояние».
— Полная остановка! — велел Гаунт своему водителю.
Дыхание клубами вырывалось в морозный воздух. Как только «Саламандра» остановилась, комиссар-полковник повернулся к аятани Цвейлу, который ехал с ним, комиссаром Харком и танитским разведчиком Бонином.
— Отец, здесь становится жарко. Бонин, проводи аятани в безопасное место.
— Не беспокойтесь, комиссар-полковник Гаунт, — промолвил старик с улыбкой. — От меня будет больше пользы здесь.
— Я…
— Честное слово.
— Хорошо. Отлично.
Еще несколько снарядов со свистом врезались в снежное покрывало. «Химера» с грузом снарядов медленно поймала осколок в скат, но упорно ползла вперед.
— Контакт на ауспике, — доложил Харк с нижнего уровня командного отсека.
— Размер? Численность?
— Девять точек, приближаются быстро.
— Вперед! — велел Гаунт водителю.
Командная «Саламандра» рванулась, взрывая девственный снег. Три «Завоевателя» и старый плазменный танк отделились от конвоя и последовали за ней.
Они наконец увидели врагов. Четыре быстроходных STeG-4, легких шестиколесных танка, а за ними веером три АТ70 и пара «Узурпаторов».
Их ярко-зеленая окраска резко выделяла машины на белом фоне.
STeG-4, на чьи большие колеса были надеты цепи, стрелял из легких сорокамиллиметровых орудий. Противотанковые снаряды просвистели над командной «Саламандрой».
Гаунт услышал более низкий гул стопятимиллиметровых «Разбойников» и еще более низкий, уже громоподобный гул больших «Узурпаторов».