Хейрон обошел вокруг стола, сел и сцепил пальцы рук.
— Инквизиция никогда не действует необдуманно. Пока что я не принял окончательного решения. Если этим людям суждено умереть, то лишь оттого, что мы исчерпали все прочие наши возможности. Их жертва сохранит чистоту Империума. Но вы просто ищете предлога увильнуть от поставленного вопроса. Вероятно, вы не находите Экстерминатус обоснованным? Быть может, мне стоит просто уступить этот мир Хаосу?
«Он смеет сомневаться в моей верности? В моем рвении?»
— Берегитесь, инквизитор, — сказал Артемий. — Вряд ли кто-нибудь служит Золотому Трону столь же ревностно, как Темные Ангелы, тут нам нет равных. Мы готовы умереть, когда потребует Его Божественная Воля. Никогда не сомневайтесь в этом. Никогда не подозревайте обратное. И никогда более не оскорбляйте меня, обвиняя в снисхождении к предателям.
Инквизитор Хейрон успокаивающе поднял руку:
— Прошу прощения, капеллан-дознаватель. Рвение Темных Ангелов в службе известно всем, и мне в том числе. Сам этот факт крайне любопытен. Ибо за маской чрезвычайного рвения часто скрывается тайный позор, разве не так?
«Ах вот как! Все тайное когда-нибудь становится явным. Ищейка напала на след. Что же известно Ордо Маллеус?»
— Тайный позор? Вы хотите сознаться в чем-то, инквизитор? — вопросил Артемий. — Я готов выслушать рассказ о ваших прегрешениях, если это поможет вам обрести Его прощение. Возможно, я смогу наложить подобающую случаю епитимью. — С такими словами Артемий шагнул к двери.
— Я бы хотел официально попросить вашей помощи, капеллан-дознаватель, — сказал инквизитор Хейрон. — Темные Ангелы могут многое сделать для Империума. Вы не откажетесь поступить в мое распоряжение, зная, что я тоже каждым вздохом служу Его Божественной Воле?
— Я не сомневаюсь в вашей преданности, инквизитор Хейрон. Но наше пребывание здесь продлится недолго. Если вы желаете иметь в распоряжении вооруженный отряд, можете подать прошение в мой орден, только лорд милитант замкнет кольцо задолго до того, как вы получите ответ. Я признаю вашу власть, но напоминаю, что она имеет границы. Даже вам, инквизитор, приходится действовать в пределах правовых норм Империума. Я понимаю, как тяжела ваша ноша. И сочувствую вам.
— Как любезно с вашей стороны, — с горечью проговорил Хейрон. — Что ж, не хотите отвечать правдиво… Но знайте, я с вас глаз не спущу. Уж поверьте. Я узнаю цель вашей миссии, какой бы она ни была.
Не оглядываясь, Артемий протиснулся в дверь и пересек прихожую. Эхо от мраморных стен повторяло его шаги.
— Свободны, можете идти, — прорычал ему вслед инквизитор, поднимаясь с кресла.
Темный Ангел не закрыл за собой дверь.
Артемий вышел из дворца губернатора и тут же окунулся в пульсирующий жар яркого света. Он миновал ряды ливрейной стражи, укрывшейся в тени сводов арок, сложенных из массивных глыб песчаника. Когда капеллан-дознаватель проходил мимо, они становились по стойке «смирно» и салютовали ему. Артемий был первым Астартес, которого им довелось увидеть.
«Они смотрят на меня как на ксеноса».
Почти трехметровый Артемий возвышался над всеми кордассанцами — низкорослыми и выносливыми людьми с миндалевидными глазами и черными, словно гагат, волосами. Здесь солнце палило так жгуче, что Артемия вовсе не удивлял местный непреложный обычай непременно носить урут — белую хламиду с капюшоном, выходить без которой на люди позволялось только военным. До появления здесь Миссионарус Галаксиа наказанием за нахождение вне дома без урута была смерть.
Когда Артемий перемещался по городу в белом балахоне с капюшоном — одеянии, положенном ему по сану капеллана, — местные улыбались и кланялись ему. Они полагали, что великан из другого мира чтит их обычаи.
После того как он вышел из главных ворот поместья правителя, к нему присоединились два брата из его ордена. Братья-сержанты Сириил и Огион встали по обе стороны от Артемия и зашагали с ним в ногу.
Взглянув на братьев, Артемий заметил, как потемнели кожа и волосы Огиона.
«Моя кожа должна была бы стать такой же. Тринадцатый имплантат защищает наши клетки от негативного воздействия здешнего безжалостного солнца».
До вербовки Сириил жил в мире пустынь и всегда был темнокожим. Когда он говорил, на смуглой физиономии сверкали белые зубы.
— Как вы приказали, капеллан-дознаватель, мы набрали армию и сосредоточили войска у восточных ворот. Возражений не поступало. Большая часть гарнизона города отправлена на передовую для усиления Имперской Гвардии. Прето Скала пытаются поддерживать порядок среди беженцев. Горожане главным образом прячутся от солнца в домах. Многие умирают от жажды и чумы.
— Братья, эти люди чувствуют, как смерть дышит им в затылок, — произнес Артемий. — Все говорят, что бойцы Кордассанской Гвардии — умелые и бесстрашные воины. Боюсь, что лорд-милитант допустил серьезную ошибку с этой своей ловушкой на Кордассе. «Носороги» готовы?
— «Носороги» заправлены горючим и полностью готовы, брат-капеллан, — ответил Сириил.
— Огион?
Брат-сержант отчеканил своим характерным сиплым голосом:
— Исполняющим обязанности командира оставшихся в живых полков Гвардии является полковник Рхамис ут-Халарр, третий взвод Кордассанских гренадеров, Первая рота. Местный. И он, и комиссар Клова Брантин вчера вернулись с передовой. Они готовят город к длительной осаде. Линию фронта могут прорвать со дня на день.
— Поэтому у нас очень мало времени, — заключил Артемий.
— Они оба хотят познакомиться с вами, капеллан-дознаватель. Полковник пригласил вас в командный пункт. Он может поделиться информацией в обмен на нашу помощь.
— Интересно, сохранится ли у него это желание, если я буду вынужден отказать ему в непосредственной помощи? Отлично. Брат-сержант Сириил, можете идти и проследить за предстартовой подготовкой. Выступаем, как только я вернусь на военную базу. Оба отделения должны быть готовы.
— Так точно, брат, — с легким поклоном сказал Сириил, после чего свернул в переулок и спешно двинулся по направлению к казармам. От жары он не страдал.
Артемий продолжал свой путь. В какой-то момент краем глаза он заметил движение и резко обернулся. Десятки низкоросликов в страхе попятились в тень и шмыгнули за углы домов. На двух гигантов-иноземцев из-за укрытий поглядывали дети Скалы.
Они были всклокоченные, в изодранных урутах, которые из белых превратились в грязно-коричневые. Все как один дошли до стадии крайнего истощения.
— Беспризорники — и так далеко от трущоб? — удивился Артемий.
— При всем моем уважении, — ответил Огион, — но перед вами мальчишки и девчонки из знатных семейств. Чума давно выкосила большинство трущобных детей. Этим же богатство родителей отсрочило неминуемый конец. Но скоро и их ждет участь бедняков.
Артемий почувствовал сострадание.