Итак, передо мной предстали Михаил Жариков, москвич, и Степан Рогачев, приехавший покорять столицу из Саратовской области, тоже отчего-то показавшийся мне странно знакомым. Удивительно, но, кроме паспортов, в их бумажниках больше ничего не оказалось. Надо бы в бардачке пошарить, но это позже.
– Эх, Миша, Миша… Семьдесят восьмой год рождения… Большой мальчик, а вести себя с дамой так и не научился! – попеняла я ему.
Миша скорбно посмотрел на меня.
– Поговорим?
Сказав это, я тут же ощутила себя героем дешевого американского боевика. Причем именно героем, а не героиней. Ведь только положительный герой в подобной сцене может устало нахмурить брови (девушке это не очень-то пойдет), тяжело вздохнуть вздохом человека, который хочет лишь выращивать цветочки, а не колбасить грубых мужиков на большой дороге, и, засучив рукава, начать прополку злодеев.
– Кто вас на меня натравил? – в лоб спросила я.
Степан промычал нечто невразумительное. Миша вдруг выпалил:
– Да тебя вообще, мразь, повесить надо. На электрическом стуле! – ляпнул он невпопад.
– Да? И за что же?
Если ответа на первый вопрос я не услышала, то на второй мне дали настолько подробный ответ, что даже оторопь некоторая взяла. Но все-таки желание вырвать мне ноздри и закопать их в яме, вырытой моими же ногтями, я объяснила неудовольствием мужика тем, что он оказался не в лучшей своей позе посреди ночи на пустынном шоссе. Да и к тому же снова начал накрапывать дождь. В общем, и мне, и им сидеть под мелкой моросью не доставляло никакого удовольствия.
Я проникновенно сказала:
– Миша, будем говорить откровенно. Отчего-то, когда ты возникаешь на моем пути, ты все время мне очень мешаешь. Сначала из-за тебя я упустила того постреленка, и почему-то мне кажется, что это не было случайностью. Затем ты вваливаешься к нам в офис и начинаешь разыгрывать из себя придурка, лупишь меня по голове под идиотским предлогом «смахнуть паучка». Затем отвлекаешь Ариадну Никифоровну от пристального разглядывания тебя, роняешь ей на ногу пресс-папье. И смываешься. Итак: по-че-му?
– Заплатили нам, – с опаской поглядывая на меня, ответил мне простой московский парень. – Кто, не знаю, не видел. Да правда не видел! – Он дернулся в сторону, когда моя рука с пистолетом чуть дрогнула. – По телефону…
Ага, так я и поверила!
– Я в тот день дома был. Около девяти вечера позвонили. Голос сказал мне, что есть задание, и приказал спуститься к машине…
– Мужчина, женщина?
– А фиг его знает. – Парень на секунду отвел глаза, как будто смаргивая падающие капли, но мне показалось, что он просто врет. – Хрипловатый такой, будто прокуренный. Может, мужик, а может, и баба.
– Дальше что? Спустился ты, и?
– За правым передним колесом моей «аудюхи» лежал пакет. Я-то его взял, дурак, а потом уже подумал, что там бомба могла быть.
– И что же там было?
– Фотка твоя, – ответил Миша, – деньги. Затем снова раздался звонок, на сотовый, и голос сказал, чтобы мы нашли тебя и обезвредили. Сказал, чтобы не убивали, просто лишили свободы передвижения на некоторое время. Тебя надо было на дачку одну отвезти и там подержать… Да ты не это… не думай. Мы бы с мокрухой связываться не стали. У нас все прилично.
– У кого – у вас? Что же это за контора такая? – удивилась я. – Вам звонят посреди ночи, просят напасть на беззащитную девушку, – парень при этих словах болезненно скривился и выразительно скосил глаза на монтировку, находящуюся в опасной близости от его лица, – а вы и рады стараться.
– Во-первых, мы… – начал второй парень, Степан из города Саратова, но тут же замолчал, подбирая слова, – мы проверили.
– Что вы проверили?
Степан молчал, зажмурившись. Было видно, что он слова больше не скажет. И пусть беззащитная девушка размахивает пистолетом, сколько ей угодно. Подобная стойкость, несомненно, заслуживает похвалы, но я же, в конце концов, не гестаповец!
Я взялась за москвича, но и от него много не узнала. Обыскав их машину, я обнаружила еще одну любопытную вещь – их служебные удостоверения. Надо же, оба типа оказались моими коллегами.
– Частное детективное агентство «Пинкертон-2»? Ну что же, коллеги, приятно познакомиться.
– Коллеги? – обалдело посмотрел на меня Степан. В его широко раскрытых глазах было столько удивления, что я невольно ему поверила. – То есть как – коллеги?
– «Частный сыск», – представилась я.
– В натуре, что ли? – не поверил Степан. Миша молчал, но было видно, что он напряженно размышляет.
Парни переглянулись.
– Черт! – сказал Степан. – А нам сказали, что ты сумасшедшая баба, которая все никак не отстанет от одного мужика. Его это достало, и он решил тебя проучить.
– И нанял вас?
– Да.
– Значит, звонил все-таки мужчина?
– Нет, – помотал головой Миша и каким-то обиженным детским голосом сказал: – Насчет звонка я правду сказал. Может, он через секретаршу или любовницу действовал?
– Как зовут мужика-то? – спросила я, чувствуя безнадежную усталость. Мутное дело, вряд ли я узнаю, кто за всем этим стоит. После ответа Михаила эту усталость как рукой сняло.
– Аничкин, кажется.
– Нет, Аникеев, – поправил его коллега. – Аникеев Виктор Валентинович. Я же еще карточку заполнял. Мы ведем документацию наших заказов, – зачем-то доверительно сообщил он мне. – Врач, по-моему.
* * *
Обратно мы ехали на машине, принадлежащей детективному агентству с загадочным названием «Пинкертон-2». Ну почему «Пинкертон» – это еще можно понять, но для чего нужна нумерация? У нас что, в Москве, куда ни плюнь, везде агентства с подобным названием?
Все оказалось намного проще. Степан и Михаил на самом деле были двумя парнями, каждый из которых независимо друг от друга решил открыть свой детективный бизнес. Степан начинал карьеру каскадера, но что-то у него там не заладилось, и он задумал создать свое дело. Михаилу же с детства нравились сериалы про сыщиков.
Но и у того, и у другого дела шли вкривь и вкось, пока наконец судьба не столкнула их лбами в расследовании одного заковыристого дела. Дело то они так и не раскрыли, вернее, почти раскрыли, но вмешалась милиция, и все получилось так, словно бы это оперативники раскопали улики, доказали, что алиби главного подозреваемого на самом деле фикция. В общем, нашим героям не досталось ни лавров, ни почета, ни денег, которые они остались еще и должны недовольным клиентам. Назывались их частные предприятия незамысловато: «Пинкертон Первый» и «Пинкертон Второй». Степан успел зарегистрировать свое детище немного раньше, чем Михаил, поэтому Жариков, решив не отступать от полюбившегося названия, недолго думая, изменил нумерацию.
Встретившись, пацаны решили слить предприятия в одно целое. И, как это обычно бывает, все долги повесили на «Пинкертона Первого», канувшего в небытие, оставив в живых «Пинкертона Второго», существующего уже полгода.