— Думаю, найдется два местечка для нас…
Прямо перед алтарем ждет своего часа черный рояль. Солнечный свет, окрашенный витражами, заполняет пространство и проецирует их узоры на каменные колонны, возвышающиеся до самого свода. Шаги и приглушенные голоса сотен человек усиливают ощущение важности предстоящей церемонии. Я замечаю нескольких клиентов банка, а также многих посетителей булочной. Присутствует даже господин Пинг, хозяин китайской кулинарии.
Постепенно люди рассаживаются по своим местам. Появляется господин мэр, в зале наступает тишина.
— Добрый вечер, благодарю вас за то, что вы снова пришли на наш фестиваль. Сегодня вам покажут свое мастерство финалисты отборочных туров, проходивших в течение года. После их выступлений мы объявим имя того или той, кто получит главный приз. Одни из вас пришли послушать юные дарования нашего города, другие хотят насладиться игрой великой Аманды Бернштейн, которая оказала нам честь своим присутствием, но всех нас собрала здесь любовь к музыке и искусству, бла-бла-бла…
Рик внимательно слушает речь. Я украдкой разглядываю его профиль, руки, которые он положил на колени ладонями вниз.
— …А теперь я передаю слово нашей щедрой меценатке мадам Албан Дебрей.
Зрители аплодируют. Появляется мадам Дебрей, единственная внучка и наследница основателя престижной марки, — то, что принято называть выдающейся личностью. Дамские сумочки и чемоданы, изобретенные ее знаменитыми отцом и дедом, известны во всем мире и раскупаются нарасхват по запредельным ценам. Исключительная кожа, оригинальная форма, узнаваемая среди других, но главное — маркетинг среди звезд и коронованных особ, который убеждает тысячи женщин, что без сумочки «Шарль Дебрей» нельзя прослыть элегантной. Мадам размашистым шагом выходит на сцену, задрапированная в длинное красное платье с бриллиантовым украшением. Ее невозможно не заметить. Она хорошо держится, представительно выглядит и никогда не упускает случая выставить напоказ последнюю модель сумочки, продолжающей приносить ей деньги и славу…
— Добро пожаловать на фестиваль! — начинает она.
Мадам Дебрей говорит о творчестве, таланте, волнении, и все думают, что речь идет о музыке, но она не может обойти молчанием свои мастерские. Мне очень нравится, что она поддерживает подобные мероприятия, но я не совсем понимаю, зачем она это делает — чтобы дать шанс ребятишкам или чтобы потешить свое тщеславие.
Рик тоже внимательно ее слушает. Я бы даже сказала, еще внимательнее, чем мэра. Он пристально смотрит на нее, замерев, наклонившись вперед, стиснув ладонями колени.
Она заканчивает свою речь, пожелав удачи юным артистам, и предлагает начать этот вечер выступлением Аманды Бернштейн.
Аплодисменты. На сцену выходит маленькая женщина, одетая в нечто, похожее на двойную штору. Она даже не смотрит в сторону зала. Похожая на привидение, скользящее по мраморному полу, она под приветственные возгласы добирается до рояля. И как только поднимает руки, шум сразу смолкает. Слышатся первые ноты. Дебюсси. Необязательно разбираться в музыке, чтобы попасть под ее очарование. Так действует на нас любое искусство. Оно затрагивает нашу душу. Пальцы пианистки бегают по клавишам, связывая звуки и рождая мелодию, которая разливается по собору. Нас несколько сотен, но ничто не разрушает охватившую всех магию. Все-таки странные существа — люди. Как подумаешь, сколько потребовалось таланта, умения, труда, чтобы мы могли услышать эту композицию, сыгранную на этом инструменте, в этом месте, этой маленькой женщиной… Просто кружится голова. Сколько веков усилий и страстей, чтобы все собравшиеся здесь и каждый по отдельности, погрузившись в свои собственные переживания, могли испытать единое волнующее чувство. Музыка всегда на меня так действует.
Рик слушает, но как будто чем-то недоволен. Невозможно спросить его, дотронуться до него. До последней ноты Аманды публика сидит, затаив дыхание, очарованная волшебными звуками. Мне кажется, что я первая начинаю аплодировать. При этом вскакиваю с места так быстро, что сама пугаюсь: вдруг исполнение еще не закончено, а я, словно варвар, прерываю чудо своей бурной радостью. Кошмар длится микросекунду. Слава богу, я всего лишь первая, и произведение окончено. Маленькая женщина, великая пианистка уходит, даже не взглянув на нас. Но мы ей прощаем. Ее пальцы подарили нам то, в чем отказали ее глаза.
Затем настает черед юных финалистов. Им будет непросто выступать после Аманды Бернштейн. Четыре пианиста и одна флейтистка. Признаюсь, я отдаю чуть большее предпочтение роялю. Флейтистка открывает бал. Вивальди, аранжировка для флейты. Высокие ноты, кажется, могут пройти сквозь каменные стены, настолько они тонкие. Против всякого ожидания, мне понравилось.
Первый пианист усаживается за рояль, ему всего четырнадцать лет. Он выбрал для исполнения джазовую композицию, и в нем действительно чувствуется талант. Публика очарована. Второй музыкант, едва ли чуть старше, предлагает нам Шопена, которого исполняет с блестящим мастерством. Третьей выходит девочка по имени Роман, которая играет очень хорошо, несмотря на несколько неуверенных нот. Произведения следуют друг за другом, они совершенно разные. Когда за рояль садится четвертая и последняя пианистка, я не верю своим глазами. Это одна из дочерей господина Пинга. Ее зовут Лола. Она единственная из всех здоровается с публикой. Время позднее, и все уже думают о скором вручении приза и о своих дальнейших планах. Однако, когда Лола начинает играть, публика замирает. Это Рахманинов. Считается, что ребенку ее возраста этот композитор не по силам. Отрывок сам по себе роскошный, но что она с ним делает — это просто божественно. Она его модулирует, проживает, усмиряет. Ее маленькие пальчики порхают над клавишами. Истинный момент благодати. Она не выглядит ни серьезной, как два мальчика, ни чопорной, как другая девочка. Она просто счастлива. Точно так же она играла бы и у себя дома, и перед стотысячной аудиторией — наедине со своим роялем. А нам всего лишь повезло быть свидетелями ее таланта и наслаждаться эмоциями, которые дарит нам ее исполнение.
Когда прозвучали последние аккорды, Лола получила больше аплодисментов и криков «браво!», чем сама Аманда Бернштейн. Публика словно наэлектризована игрой этой робкой малышки, которая, откланявшись, поспешила вернуться к своим родителям.
Под крики «браво!», которые не хотят смолкать, вновь появляется господин мэр. Он приглашает присоединиться к себе мадам Дебрей. Показывает конверт, в котором скрывается имя победителя:
— Вот и настал момент истины. Думаю, все согласятся со мной, что награды достойны все исполнители, но, поскольку нужно выбрать одного, жюри долго совещалось и сейчас готово огласить имя будущей знаменитости нашего города.
В глубине души я уверена, что победила Лола. Остальные тоже были хороши, но она, без всякого сомнения, превзошла всех.
Мэр протягивает конверт улыбающейся мадам Дебрей. Она распечатывает его и достает лист бумаги. С широкой улыбкой объявляет:
— С удовольствием называю имя победителя: это мадемуазель Роман Дебрей!
Публика в ступоре. Мэр начинает аплодировать, но его никто не поддерживает. И только когда девочка выходит за наградой, люди встречают ее овацией. Ей аплодируют даже Лола, ее брат, сестра и родители. Я в шоке. Правильно ли я расслышала? Роман Дебрей? Родственница мадам Дебрей? Если это так, тогда мы присутствуем при позорном событии. Все счастье, которое подарили нам эти дети, осквернено тем, что сейчас произошло. Для Лолы это не конкурс, а верх несправедливости.