Селби открыл дверь квартиры, включил свет и указал на предметы, разбросанные по столу:
— Мне нужны отпечатки пальцев ребенка, который трогал эти вещи.
Таунер сдвинул шляпу на затылок, поставил свою рабочую сумку на сиденье стула и открыл ее. В сумке оказались лупы, бутылочки, волосяные кисточки, пропитанная чернилами подушечка в коробке и фотоаппарат со вспышкой.
— Если отпечатки есть, мы их выявим, — пообещал эксперт.
Он принялся за работу, ни на секунду не прерывая потока слов.
— Вещички, за которые хватался младенец, — верняк, — заявил он. — У детишек обычно липкие пальцы — они оставляют отличные отпечатки.
Селби еще раз осмотрел комнату. У туалетного столика он замер и нахмурился. На столике стояла лаковая шкатулка для бижутерии. Селби готов был отдать голову на отсечение, что час назад ее здесь не было. В противном случае он наверняка бы обследовал ее. В то же время он допускал, что по чистой случайности мог и не обратить внимания на шкатулку.
Подняв крышку, он увидел разнообразные дешевые украшения и старинную брошь в форме пятиконечной звезды, каждый луч которой венчался жемчужиной. Там же оказался и конверт, на котором были указаны адрес и имя миссис Э.П. Гролли. Почтовый штемпель на конверте указывал на то, что письмо было отправлено примерно две недели назад. Конверт был надорван точно так же, как и другие конверты из найденной им пачки писем.
Селби вытянул свернутый вдвое листок. Он был исписан неразборчивым почерком Гролли в его обычном высокопарном стиле:
«Дорогая Алиса!
Возможно, ты помнишь, я упоминал о своей сестре. Она единственный человек, состоящий со мной в родственных отношениях. После того, что мне сказали доктора, я, естественно, много думал о ней и вспоминал наше совместное детство. Я написал ей по последнему адресу и попросил дать о себе знать. Если она откликнется, я надеюсь убедить ее провести две-три недели со мной, но не в моем доме, а где-то рядом, в помещении, которое я арендовал бы для нее. Это позволило бы обеспечить для меня регулярное домашнее питание. Доктора говорят, что мое здоровье во многом ухудшилось от нерегулярного питания и приема несоответствующей пищи.
В том случае, если события пойдут не так, как я надеюсь, может возникнуть вопрос о будущем моей собственности. Сестра всегда была мне ближе всех во всем мире, и я полагаю, что ты сочтешь справедливой мою заботу о ней, если со мной что-то случится. Узы крови, связывающие нас с сестрой всю жизнь, прочнее уз брака, тем более брака, потерпевшего крушение на жизненных рифах. Пишущий эти строки верит, что ты оценишь все так, как надо, и с пониманием отнесешься к щедрости, проявленной мною в отношении сестры.
Остаюсь в надежде, что ты пребываешь в отличном здоровье, твой Э.П. Гролли».
— Как дела? — поинтересовался Селби.
— Превосходно. Примерно полдюжины прекрасных отпечатков.
— Мне хотелось бы, чтобы вы взглянули вот на эту шкатулку. Опылите-ка и ее. Посмотрим, что выявится.
— Прямо сейчас?
— Да, пожалуйста, если можно. Мне кажется, что ее здесь не было, когда я осматривал помещение час назад.
— Думаете, подброшена?
— Пока не знаю. Надо проверить.
Таунер нанес на шкатулку порошок и сказал:
— Вот отпечаток. — Он посмотрел на отпечаток через лупу, быстро взглянул на Селби, потряс головой и вернулся к изучению шкатулки.
Дактилоскопист опылил внутреннюю поверхность, показал на письмо и спросил:
— Хотите проверить?
— Да, пожалуйста.
Таунер присыпал бумагу темно-желтым порошком и сдул лишние частицы. Селби увидел, как на листке появилось с полдюжины небольших мазков. Таунер изучил их через увеличительное стекло.
— Тот же человек, — сказал он. — Ну-ка позвольте мне взглянуть на ваши руки. Мне нужен средний палец левой, указательный и большой пальцы правой руки.
Изучив кончики пальцев прокурора, эксперт сказал:
— Имеются только ваши отпечатки.
— А другие? — спросил Селби.
— Ни одного.
— Не находите ли вы это странным?
— Это совершенно непонятно.
Селби прошел на кухню, отыскал подходящую веревочку и обвязал ею шкатулку, положив в нее письма.
Таунер занялся фотографированием. Камера смотрела на резиновую собачку, чтобы потом, после проявления, Селби мог получить копии отпечатков пальчиков девочки.
— Все будет готово через два часа, — пообещал Таунер, — если вам это действительно нужно.
— Мне это очень нужно, — ответил Селби.
Было четыре утра, когда Селби прибыл в Мэдисон-Сити, захватив с собой сделанные Таунером фотографии отпечатков пальцев ребенка, шкатулку и письма.
В городе еще чувствовался ветер из пустыни. Было свежо, прохлада наполняла легкий, сухой воздух. После восхода солнца холод исчезнет под напором опаляющего потока, который уже сжег растительность и иссушил кожу людей.
Селби проспал до половины восьмого, принял душ, побрился и позвонил Брэндону, кратко проинформировав шерифа об открытиях, сделанных им в Сан-Франциско.
— Хорошо, что ты туда съездил, — сказал Брэндон. — Уже позавтракал?
— Пока нет.
— Может, подъедешь к нам?
— Спасибо, Рекс, но, пожалуй, я перекушу в городе. Хочу побыстрее попасть на работу. Надо провести небольшое расследование.
— Терри и я собираемся посовещаться примерно через полчаса. Не хочешь поучаствовать?
— Обязательно буду, — пообещал Селби.
Он позавтракал в ресторанчике в центре города, подъехал к зданию суда и нашел Терри и Брэндона в кабинете шерифа.
— Что новенького? — поинтересовался Селби.
— Миссис Хантер идентифицировала миссис Гролли как женщину, с которой она разговаривала на автобусной станции. У нее нет никаких сомнений на этот счет.
— А как насчет ребенка? — спросил прокурор. — Вы ей показывали девочку?
— Нет, ведь мы подобрали ее там, где, по словам матери, она и должна была находиться. И не может быть никакого… Ну-ка, сынок, погоди. Ты напал на какой-то след?
— Мне так кажется, — ответил Селби. — И вполне вероятно, что точное установление личности ребенка может иметь гораздо большее значение, чем мы предполагали.