Было время, когда я полагала, что Э. по-настоящему дорог мне. Но это оказалось лишь плодом воображения глупой, одинокой женщины, которая надеялась, что пропасть из-за разницы в возрасте может быть преодолена. Теперь я смотрю на все по-иному и рада тому, что он вернулся домой. У него будет своя жизнь, я же останусь с моей крошкой… Конечно, мы увидимся, когда я буду в Мэдисон-Сити. Иначе это выглядело бы весьма странно. Но вы можете быть уверены в том, что я не стану никоим образом пробуждать прошлое. По правде говоря, я думаю, сейчас он и сам все прекрасно понимает: содержание и стиль его писем таковы, что вызывают лишь усмешку.
Все же я опасаюсь, что вы, несмотря на это письмо, не захотите меня понять и по-прежнему будете считать, что я еду в Мэдисон-Сити с одной целью — лишить вас того, что, по вашему мнению, должно принадлежать в конечном итоге только вам. Надеюсь, вы поймете, что, если бы это было так, я не стала бы писать данное письмо. Когда он уехал, мне стоило лишь поманить его пальцем, и он прибежал бы назад. И даже ребенок не стал бы…»
На этом письмо обрывалось. Селби читал его, подняв в удивлении брови, и, закончив чтение, даже присвистнул.
Совершенно невероятно, чтобы Эзра Гролли оказался вершиной любовного треугольника. Селби с трудом представлял себе, как даже одна женщина согласилась выйти за него замуж, а тут любовный конфликт… А что, если письмо обращено не к женщине, влюбленной в Эзру, а к его сестре?
Миссис Лосстен вполне могла вступить в переписку с Алисой Гролли. Она опасалась, что Алиса, молодая и привлекательная, вернет чувства и привязанность Эзры Гролли, и эксцентричный отшельник возобновит семейные отношения, а после смерти оставит жену единственной наследницей.
Селби задумался, насколько щедрой была Алиса Гролли и знала ли она о подлинном размере состояния Эзры…
Это письмо имело огромное значение в системе доказательств. Оно раскрывало мотивы поведения и свидетельствовало о том, что миссис Гролли знала ситуацию… Но тут же Селби понял, что перед ним возникает неразрешимая проблема.
Письмо не может быть представлено в качестве доказательства. Даже если удастся доказать, что оно написано рукой Алисы Гролли и предназначалось Сэди Лосстен, Селби никогда не сможет быть уверен в том, что оно было в действительности отослано или что четвертый вариант, включающий положения третьего, был написан и миссис Лосстен получила его.
Бесспорно, Сэди Лосстен будет горячо отрицать это.
Селби стоял, уставившись на злополучное письмо. Уже не в первый раз он с горечью чувствовал, как требования законности связывают его по рукам и ногам. Ясные с точки зрения здравого смысла вещи не могут быть представлены как доказательство в суде в силу каких-то технических правил, порой весьма произвольно трактуемых.
Он понимал, конечно, что будет несправедливо по отношению к миссис Лосстен, если неблагоприятное для нее решение окажется вынесенным на основании письма, факт получения которого он не мог доказать. И не имеет значения его собственная убежденность в том, что Алиса Гролли не только написала, но и отправила письмо.
Неуверенность в том, как лучше обратиться к адресату, тщательность, с которой она стремилась высказать свои мысли, указывали на то, что письмо предназначалось сестре мужа — женщине, которую Алиса никогда не встречала и которая, как она знала, испытывала к ней ненависть. Именно поэтому Алиса Гролли оказалась в растерянности, не зная, как начать послание: «Дорогая миссис Лосстен» или «Дорогая Сэди».
Селби бросился вновь обыскивать жилище Алисы Гролли в отчаянной надежде найти какое-нибудь сообщение от Сэди Лосстен, которое бы показало, что она получила письмо. Его устраивала любая форма подтверждения: пусть это будет угроза или обвинение в том, что Алиса вышла замуж за Эзру, польстившись на деньги. Важно, чтобы сообщение было написано рукой миссис Лосстен и содержало ее адрес.
Он ничего не нашел.
Осознав наконец, что никаких других писем обнаружить не удастся, Селби остановился в сосредоточенном раздумье посередине комнаты, засунув руки глубоко в карманы пальто. Он столкнулся с проблемой, которую неизбежно приходится когда-нибудь решать любому добросовестному окружному прокурору. В его руках было важное вещественное доказательство. И в то же время он не мог по закону представить его суду. «Есть ли возможность изложить факты таким образом, чтобы предъявление письма стало юридически допустимым?» — задавал он себе вопрос и не находил ответа.
Пока он размышлял таким образом, его внимание вновь привлекли разбросанные на столе детские игрушки. Если бы удалось придумать более или менее подходящий план, как использовать письмо в суде… Но так или иначе расследование надо продолжать.
Селби выключил свет, закрыл за собой дверь, сунул ключи в карман и отправился в городское полицейское управление. Там он представился и сказал:
— Мне нужен опытный дактилоскопист, человек, который мог бы выявить и сфотографировать отпечатки пальцев.
— Когда он вам нужен? — спросил сержант.
— Немедленно.
— Посмотрим, что можно сделать. Наш лучший эксперт прикомандирован к группе расследования убийств. Правда, у нас есть еще парочка…
— В этом деле потребуется лучший, — сказал Селби. — Все может зависеть от идентификации отпечатков пальцев грудного ребенка.
— О’кей, входите и присаживайтесь. Сейчас что-нибудь придумаем.
Лишь через сорок пять минут сержант познакомил Селби с Кларком Таунером, разговорчивым, непоседливым, нервного вида человеком, которому, видимо, едва минуло тридцать. Он выслушал просьбу прокурора и коротко ответил:
— Хорошо, пошли.
По пути молодой человек рассказал, что, когда сержант позвонил, он не мог прийти сразу, так как находился в фотолаборатории, где проявлял снимки скрытых отпечатков пальцев по делу об убийстве.
Таунер очень любил свою работу и поэтому всю дорогу, пока они добирались до дома, он делился с Селби секретами производства. В основном его рассказ касался убийств, и, пока он переходил от одного описания к другому, Селби думал, насколько провинциальная жизнь отличается от жизни большого города. У них в Мэдисон-Сити приходится расследовать лишь отдельные, изолированные преступления, в то время как здесь, в Сан-Франциско, полиция постоянно имеет дело с профессиональными преступниками, которые зарабатывают деньги, покушаясь на жизнь и собственность граждан.
Он знал, что преступление — обычное явление в жизни крупного города. Полиция с высокой степенью точности может предсказать, сколько убийств произойдет за год и грабежей за месяц. Эти цифры резко контрастировали с мирной жизнью провинциальной общины. И Селби неожиданно показалось, что окутанные туманом дома, превращающие городскую улицу в узкое мрачное ущелье, таят в себе угрозу. Он почувствовал облегчение, когда они наконец подъехали к жилищу Алисы Гролли.