– Значит, надо ехать, – подвел итог Сервант, глубоко вздыхая и поднимаясь с места, но Алена остановила его жестом.
– Поедут не все – не стоит после недавнего кровавого сабантуя привлекать к нам внимание. Поеду я, со мной Виктор с Кириллом, остальные остаются.
– Я тоже поеду, – во весь рост выпрямился Дадышев. – Я переводчик, как же без меня допрос вести?
– Арабским языком я владею в совершенстве. Вы остаетесь здесь на всякий пожарный случай, мало ли что…
Аргумент прозвучал весомо. Ни Христофоров, ни Севрюков языка вообще не знали, а значит, могли подставиться – и чеченец был вынужден согласиться. Он в сердцах бросил автомат на подоконник и отошел в сторону.
Все вопросы были обговорены, планы намечены, оставалось только действовать…
Остроносый рыболовецкий баркас проворно бежал по волнам, рассекая их, словно острый колун поленья. Теплые соленые брызги освежали лицо лежащего на дне рыбацкой лодки Андрея. За долгие часы неподвижного лежания тело молодого человека затекло, и он только мог поблагодарить судьбу за то, что руки перевязали из-за спины на грудь, а то за время поездки по пустыне они бы полностью потеряли чувствительность.
На корме у руля неподвижно сидел старый египтянин в широкой домотканой рубахе, выгоревшей на солнце, из-за чего ее цвет определить не удавалось. Седую голову прикрывала куфия, такая же выгоревшая. У старика была темно-коричневая дубленая кожа и длинная косматая седая борода. Его узловатые пальцы крепко сжимали тонкую, заглаженную до блеска балку руля. Рыбак напряженно всматривался в даль, время от времени бросая вопросительный взгляд на допотопный дизель, который натужно урчал, вращая ходовой винт.
На носу разместились пятеро охотников за туристами. Сейчас они были оживлены. Еще бы – ведь Рамзай сказал, что за этого проблемного пленника хорошо заплатят и они смогут некоторое время отдохнуть от трудов неправедных. Что еще больше придавало настроения – так это большая бутылка в плетеном футляре, которую пускали по кругу, закусывая коптскую самогонку сушеными фигами. Существовала вероятность наткнуться на патрульный катер, но чувство опасности, притупленное алкоголем, отошло на задний план, все пребывали в радужном настроении, окрыленные обещанным барышом, уже прикидывая, как дальше распорядятся своей долей. Бутылка еще не опустела, а выпивох сморил сон. По очереди они заваливались на дно лодки, заглушая своим храпом работу дизеля.
Проснулись разбойники к концу морского путешествия. С трудом поднявшись на ноги, Сутулый протер глаза и посмотрел вперед – старый рыбак уверенно вел свое утлое суденышко к скальной гряде, где только опытный глаз бывалого моряка смог бы разглядеть вход в небольшую бухту. Баркас обогнул одинокую высокую скалу, похожую на старинную сторожевую башню. За этой естественной преградой открылась небольшая заводь с широкой полосой песчаного пляжа, по краям загроможденного скалами. Бухта оказалась надежно прикрыта и со стороны моря, и со стороны берега.
Рамзай перебрался с носа баркаса на корму. Рыбак тем временем выключил мотор, и теперь большую лодку двигала к берегу сила инерции. В наступившей тишине лежащий у ног рулевого Андрей прислушался к разговору между главарем и старым египтянином.
А тем временем из тени скал на пляж прогарцевала небольшая группа всадников в черных плащах и тюрбанах, концы от которых закрывали их лица по самые глаза. Вперед вырвалась одна из лошадей; ее наездник убрал с лица черную повязку, при этом обнажилась коротко стриженная с проседью бородка и кривой глубокий шрам через левую щеку.
– Кто это? – спросил Рамзай, не сводя вопросительного взгляда с берега.
– Это Гафар Клинок со своими воинами, – откашлявшись, скрипуче ответил старик, потом с уважением в голосе добавил: – Все контрабандисты побережья платят ему дань.
– За что?
– За свою жизнь и свой товар.
Тяжелый баркас наконец ткнулся в песчаный берег.
– Иди к ним, – сказал старик, указав скрюченными пальцами на группу. – Только прояви уважение. Гафар это любит.
Рамзай вновь перебрался на нос, потом перемахнул через борт и, увязая по щиколотку в песке, направился к конникам. Его челядь последовала за своим предводителем, но дальше идти не стала, осталась на берегу возле баркаса.
– Салам аллейкум, уважаемый, – широко улыбаясь, поздоровался Сутулый, считая, что таким образом проявляет искреннее уважение к пустынным бродягам.
Клинок даже не удостоил его взглядом, только спросил:
– Пленника привез?
– Да, да. Он в лодке. – Лицо Рамзая искривила недовольная гримаса, он не рассчитывал на подобный прием.
– Покажи.
– Сначала я хочу увидеть деньги.
Всадник все же соизволил взглянуть на своего собеседника. Он не спеша повернул голову и, задрав воинственно левую, густую, как у филина, бровь, сверху вниз посмотрел на Рамзая.
– Пленника покажи. – В лице бедуина читалось брезгливое пренебрежение к стоящему перед ним гангстеру.
Не в силах противостоять тяжелому взгляду, Сутулый судорожно сглотнул и, отступив назад, жестом приказал своим помощникам вытащить на берег Андрея.
Трое бандитов забрались в баркас, и уже через минуту связанный по рукам и ногам Веретенников стоял перед бедуином, с двух сторон поддерживаемый разбойниками.
Гафар поднял вверх левую руку, по знаку из-за его спины выехали двое всадников. Один из них проворно ухватил пленника за ворот рубашки и одним мощным рывком поднял вверх, перебрасывая второму наезднику через круп лошади.
Только сейчас Рамзай заметил, что их пленник не первое приобретение бедуинов, – за седлом замыкающего всадника свисал сверток, напоминающий мумию. То, что там находится не покойник, было понятно по мерно вздымающейся ткани.
– Деньги! – почти выкрикнул Сутулый, сделав шаг вперед и дохнув на Гафара перегаром. – Или, клянусь распятием, тебе это будет дорого стоить. – Копт вытащил из-под рубашки шелковую нить с деревянным крестиком из тутового дерева.
Вид христианского символа привел бедуина в бешенство.
– На колени, собака! – скалясь по-звериному, заорал Клинок. Он откинул полу плаща, изнанка которого была обшита алым шелком, и обнажил рукоять сабли, инкрустированную серебром. – На колени, раб!
– Я не раб, я свободный человек, – сказал Рамзай, глядя прямо в глаза бедуина. – Это ты верный пес своего хозяина, готовый по первому требованию лизать тому пятки! – Неожиданно для себя разбойник осмелел.
Гафар одним движением выхватил саблю и занес ее над головой наглеца. Люди Рамзая в ужасе отпрянули к баркасу, на ходу выхватывая захваченные в морское путешествие револьверы. И, как выяснилось мгновение спустя, зря они это сделали. Тут же загремели оглушительные выстрелы. Четверо египтян-киднепперов не успели взвести курки оружия, как обагрили своей кровью влажный песок. Кони бедуинов, привыкшие к выстрелам, даже не дернулись, наоборот, присмирели. Из-под накидок бедуинов выглядывали увенчанные рифлеными цилиндрами пламегасителей стволы штурмовых карабинов «кольт-коммандо».