Я спросил с интересом:
– Это почему же?
– Я верен принцессе Изольде, – выдавил он сквозь зубы. Майор ломал ему плечи, резидент от боли едва шевелил языком, но все еще выглядит несломленным. – Я передал ей по системе свифт, что самозванец уже здесь… и сейчас в планетной системе появится из нуль-поля суперзвездолет «Гремящий». Это боевой крейсер, что в состоянии одним залпом разнести всю эту планету… и три соседние.
Я вскинул голову, но над головой только высокий свод зала корабля.
– И скоро он будет здесь?
– Он уже здесь, – ответил резидент с торжеством. – Над планетой! Только ждут моего доклада.
Генералы, маршалы и фельдмаршалы ломанулись, как стадо баранов, к дверям, толкались и дрались у слишком узкого выхода. Я оглядел десяток оставшихся:
– А что же вы?
Урган ответил за всех бесстрашно:
– Ваше Величество, мы настолько глупы, что не понимаем своей выгоды! Мы предпочитаем умереть с честью, чем жить в позоре!
– Ну что за слова, – сказал я, – демократ сказал бы, что никакого позора вообще на свете нет, а все божья роса. Ну да ладно, мы лучше подумаем, чтобы это наши враги померли. Без всякой чести, на то они и общечеловеки. Майор, держи пистолет у виска этого демократа. Слушай, резидент, ты труп, если не повторишь все, что я скажу, тем наверху, в той жестяной коробке, именуемой суперзвездолетом. Ты скажешь, что мы тут на радостях упились, как ирландцы, что вообще-то еще те русские свиньи, нас приходи и голыми руками бери, а то и вовсе ставь… ну, там наверху поймут и одобрят. А если хоть хрюкнешь что-то не так, если интонация твоя не пондравится, то майор просто пустит тебе пулю в висок. И умрешь ты спокойно, без мук и пыток. Но все-таки умрешь. Все понял?
Резидент сказал затравленно:
– А что я буду иметь, если скажу, как вы хотите?
– Во-первых, – объяснил я, – проживешь дольше, а ведь каждое мгновение бесценно, как учит великий Адамыч? И ради него можно и попресмыкаться?
Он посмотрел злобно, прошипел:
– Можно.
– Все запомнил?
– Да, – ответил он. – Все сделаю, но зачем вам меня убивать, пощадите!.. Я буду послушным гражданином в вашей великой стране. Вы же сами знаете, демократы – трусы, а трусливые люди – самые законопослушные.
– Да, – сказал я нетерпеливо, – пожалуй, могу и пощадить… Но пока только могу, понял?
– Все понял, – ответил он затравленно. – Буду работать за надежду.
– Сообразительный, – похвалил я. – Что касается своей шкуры – демократы самые сообразительные. Эти отечество в упор не видят. Ну, теперь давай, общечеловече, выходи на связь.
Общечеловека отвели к пульту, он быстро-быстро простучал по клавиатуре со скоростью не меньше чем девятьсот семьдесят знаков в секунду, причем ни разу не задел пробел, но слова появлялись на экране раздельные, написанные правильно, без единой ошибки, ну и компьютер у них, хотя буквы, как обычно, возникают на экране каждая с тарелку. На экране после этого обмена паролями возникло изрезанное шрамами лицо немолодого человека в железном шлеме с поднятым забралом.
– Кулях, – буркнул он. – Ты долго… Почему тебя не видно?
– Я в самом замке, – ответил резидент тихо. – Все перепились, как русские свиньи, так и не принявшие ислама…
– Так и не приняли?
– Нет, хоть попытки были.
– А этот, как его…
– Имортизм? – догадался резидент.
– Он самый… Слово-то какое, язык сломаешь.
– Можно имортство, – пояснил резидент. – С этим еще неясно. Все впереди, к тому же он только для умных, а у нас, сами знаете, умных раз-два, и обчелся. К тому же всякий хочет быть богатым, а не умным.
– Понятно, – проговорил командир суперзвездолета. – Значит, приходи и бери голыми руками?
– Так точно!
За спиной командира звездолета появился еще один, лицо вроде бы знакомое, только шрам свежий, переспросил недоверчиво:
– А Урган и Нарг? Они же не пьют.
– Теперь пьют, – сказал резидент быстро. – Дабы угодить этому… прынцу.
– Он в самом деле принц или самозванец?
– Еще не выяснил, но разве это важно?
Человек на экране кивнул с хмурым видом:
– Ты прав, для нас он – знамя мятежа. А знамя нужно сломать и растоптать. Надень цвета нашего королевского дома, чтобы в тебя не стреляли. Приземлимся на северном склоне, оттуда до их резиденции три минуты.
Небо распахнулось, как гигантский занавес. Исполинский звездолет, во много раз более громадный, чем любой из небоскребов, возник на фоне зеленого неба. Сердце мое сжалось, это даже не звездолет, эта целая Антарктида, почти планета, наш кораблик рядом с ним – песчинка…
Звездолет опустился на планету, поверхность затрещала, но ни один стебелек травы не прогнулся. Только одно мгновение он выглядел неподвижным, затем со скрежетом распахнулись люки. Я ждал, что по широким пандусам быстро съедут сверхтяжелые танки, по своей наивности ничего более грозного не могу вообразить, однако раздался грохот, пронзительно запела боевая труба, и по всем четырем начали выдвигаться конные рыцари!
Копья держали остриями вверх, но по мере того, как копыта коней касались земли, копья принимали горизонтальное положение, наконечники начали змеиться огоньками и голубыми молниями. Мне показалось, что и кони не совсем кони, разве что генетически выведенные как-то особо, а то и вовсе кибернетические кони, целиком из железа, но разобрать ничего нельзя, морды и все тело укрыто широкими цветными попонами, скрывающими толстые плиты брони.
Следом выбегали и быстро строились закованные в железо легкие латники с алебардами. Каждым десятком командовал настоящий рыцарь, хоть и пеший, он покрикивал и заставлял держать строй.
Я взглянул на небо, очень быстро затягивает тучами, зябко передернул плечами:
– Ну коммунисты, ну довели страну!
Урган оглянулся, но промолчал. Подошли генералы, протянули Ургану длинный ларец. Он откинул крышку, вытащил оттуда нечто и, подойдя ко мне, почтительно преклонил колено. Со строгим и ясным лицом подал обеими руками длинный меч в дорогих ножнах, украшенных драгоценными каменьями.
– Ваше Величество, – проговорил он звучным голосом, – вот ваш меч! А где вам находиться в предстоящем бою – решайте сами.
Я взял меч тоже обеими руками.
– Ну… спасибо.
Он поднялся, сказал уже обыденным тоном:
– Но я бы посоветовал быть там, где и положено особе царствующего дома: в корабельной рубке. И наблюдать, как мы дадим бой.