Она наморщила лобик, вспоминая:
– Этот тот побитый оспой мужик с гнилыми зубами и плохим запахом изо рта?
Я сказал с негодованием:
– У Гиббса не может быть гнилых зубов и запаха!
– Но был же, – возразила она. – Я хорошо помню… Ах да, то был Прудон…
Автомобиль наш на том же месте, где и оставили, никто не снял колеса, не нацарапал на крыльях когда-то популярное трехбуквенное слово, сейчас в моде уже другое, на латинице, даже не отвинтили диски, что вообще ни в какие ворота, будто не в России. Правда, я сейчас в той странной плоскости бытия, когда на этом же авто могу проехать всю Москву, нигде не остановят и не оштрафуют, даже в Центре проеду запросто, даже по встречной полосе, никаких пробок, а припаркуюсь перед центральным входом любого супермаркета, КГБ или аквапарка. Или же, напротив, везде дорогу будут перегораживать автофургоны и железнодорожные составы по семьдесят вагонов, все в зависимости от того, убегаю или гонюсь.
Торкесса повеселела, устроившись на правом сиденье, ее пальцы все еще ощупывают лодыжку, где ни следа от капкана, зато так можно обратить мое внимание на безукоризненную аристократичность формы, на тонкость и элегантность, а от лодыжки мой взгляд, возможно, поднимется по изумительной лытке к широкому колену, что говорит о податливости и готовности выполнить любые сексуальные фантазии партнера, а потом и к сочным упругим ляжкам…
Я в самом деле с некоторым усилием оторвал взгляд, в этом плане бытия уже начинает ощущаться недобор, это с погонями и стрельбой в самый раз, придется либо еще раз заглянуть в стрип-бар, заодно и подраться, либо все же позволить ей удовлетворить мои сексуальные фантазии, что, стыдно сказать, самые простейшие, как у Наполеона или Анатоля Франса.
Я долго гнал по этой проселочной, обратно она намного короче и без выбоин, на Окружной перестроился в левый ряд, понесся, как крылатая ракета, сгоняя менее расторопных в правый ряд, а кто не уступал, опасаясь подставы, тех сам лихо обходил в той же бессмертной шахматке.
На юго-восточной стороне шоссе начали появляться ровные квадратики полей, похожих на рисовые. Но вроде бы не рисовые, хотя я, честно говоря, ни разу не видел рисовых. Люди на полях что-то собирают на грядках и все время поют тонкими детскими голосами. Некоторые время от времени пускаются в пляс, а девушки, собирающие колорадских жуков, останавливались и, двигая головами из стороны в сторону, поднимали руки и грациозно танцевали ими, словно мыслящий тростник покачивался по ветру. Мне это напомнило свадебный танец кобр, которых я в жизни не видел.
– Что это… они? – спросила торкесса.
– Похоже, – ответил я, – мы не туда заехали. Здесь даже если на стене висит ружье, то в конце третьего акта запоет. А то и затанцует.
– Удивительный мир, – сказала она с восторгом.
– Да уж, – согласился я с крепким чувством и кое-что добавил про себя. – Подыщем гостиницу или заночуем в авто?
Она подумала, на чистом лобике между бровями появилась вертикальная складочка, голос прозвучал совсем нерешительно:
– В гостинице нас могут быстро отыскать… Все-таки правила регистрации… Это все сразу в компьютер, а по Интернету любой может посмотреть наши имена. И сразу получат адрес и даже номер номера… Я правильно говорю?
– Номер номера? Да, это по-русски. Тогда нам в самом деле лучше в машине.
Она воскликнула встревожено:
– Я могу высунуть ногу в окно, чтобы тебе было удобнее!
– Удобнее что? – спросил я настороженно. Пальцы мои нащупали ключ, я сказал все еще с некоторым колебанием: – Попробуем менее известный вариант…
Адрес, выбитый на ключе, привел к полуэлитному дому в Южном Бутове. Здесь такие дома начали возводить в массовом порядке, стараясь переселить часть среднего класса поближе к природе, здесь чудесный лес, озера, дикие утки прямо на улицах, зайцы и лоси, что мешают выехать из гаража, так что никого не удивил мерс последней марки, что подкатил к подъезду. Тут этих мерсов больше, чем бээмвэшек.
Я приложил к магнитному замку тыльную сторону ключа, запоры щелкнули, дверь предупредительно отпрыгнула в сторону. В просторном холле выглянула консьержка, на широком экране жвачника идет ток-шоу, я приветливо взмахнул ей рукой с ключом, она профессионально улыбнулась, а глаза уже устремили взгляд на экран, страшась пропустить момент вручения приза.
– Ты хоть знаешь, какой этаж?
– Знаю, – ответил я. – На каждом этаже по четыре квартиры.
Она вздохнула:
– Это так сложно!.. Я никогда не могла научиться такое рассчитывать даже с приблизительной точностью. Разве что с помощью мощного компьютера…
Лифт остановился на двадцатом, я сразу повернул в нужную сторону, ключ подошел ко всем трем замкам. Торкесса шагнула в прихожую, я быстро захлопнул за нами дверь, сказал шепотом:
– Замри!.. И не шевелись даже. Лучше не дыши вовсе.
Я быстро осмотрел квартиру, заглянул на кухню, проверил холодильник. Открыл все дверцы столиков, даже приоткрыл микроволновку. Из ванной доносятся странные звуки, я подкрался на цыпочках, ударом ноги попытался распахнуть, чтобы сразу гада на мушку, но взвыл от боли. Дверь, зараза, оказывается, и здесь открывается только в эту сторону. Охренели они, что ли?
Сперва я сунул в проем пистолет, ожидая, что сильные руки выбьют его умелым ударом либо ухватят меня за кисть и попытаются втащить в ванну, чтобы утопить в серной кислоте, а я буду упираться и кричать: «Лилея, беги!», после чего меня оставят в покое и бросятся за нею, тут я их… а что, теперь демократия, можно и в спины, вполне политкорректно.
В ванной из крана каплет вода, звонко так бьет, как кувалдой по черепу, медный гулкий звон, я сразу же обратил внимание на огромное окно. Через него легко будет сбежать, если придется. И ничего, что на двадцатом этаже.
Торкесса спросила шепотом, когда я, пятясь, вывалился обратно:
– Ну что?
Я указал на туалет:
– Там наверняка тоже окно.
Она сделала большие глаза:
– Как здорово! Если нас захватят, я попрошусь в туалет, а там выпрыгну и убегу. Окно хоть просторное?
– Пролезешь, – успокоил я.
Уточнять не стал, что мы на двадцатом, на эти мелочи кто обращает внимание, не по-мужски как-то, да и драйв потеряется, если все разжевывать, оглядел кухню, мало обращая на посуду, зато заметил изящную решетку под самым потолком. Стильная решетка, последний писк. А за ней не жалкая труба воздуховода, по которой разве что кролик проберется, а современная система вентиляции, где можно не только спрятаться, но и по которой легко пробраться хоть в любую квартиру, хоть в магазин за водкой, хоть в секретный бункер по запуску ядерных ракет.