— Кроме нас, — сказал Сирс. — Но и мы не говорили об этом. Когда начались работы на месте того болота, мы пережили неприятное время, но машину так и не нашли. Ее так и закопали там с тем, что было внутри.
— Внутри ничего не было, — сказал Дон. — Ева Галли опять здесь. Она вернулась снова.
— Снова? — переспросил Рики.
— Да. Она вернулась как Анна Мостин. А до этого она была здесь под именем Анны-Вероники Мур, а я знал ее в Калифорнии под именем Альмы Моубли.
— Мисс Мостин? — недоверчиво спросил Сирс.
— Это она убила Эдварда? — спросил Рики.
— Я уверен в этом. Может быть, он увидел то же, что и Стрингер.
— Я не верю, что мисс Мостин имеет с этим что-то общее, — пробормотал Сирс. — Это просто смешно.
— Но что? — спросил Рики. — Что они могли увидеть?
— Как она изменяет облик, — ответил Дон. — И я думаю, она нарочно довела их до смерти. И еще, — он обвел их взглядом, — думаю, она знает, что мы собрались здесь. Потому что наше дело еще не закончено.
— Изменяет облик, — повторил Рики.
— Изменяет облик, — повторил и Сирс, но более недоверчиво. — Так вы утверждаете, что Ева Галли, актриса Эдварда и наша секретарша — одно и то же лицо?
— Не лицо. То же существо. И рысь, которую вы видели у болота, скорее всего, тоже она. Это не человек, Сирс. Когда вы видели ненависть Евы Галли в тот день в квартире моего дяди, то, я думаю, вы видели ее самую подлинную суть. Она явилась, чтобы спровоцировать вас на что-нибудь разрушительное, чтобы лишить вас невинности. Но вы не поддались, и вот теперь она вернулась отомстить вам. И мне. Она бросила меня ради моего брата, но знала, что наступит и моя очередь. И тогда она переловит нас всех одного за другим.
— И что заставило вас поверить в это? — по-прежнему недоверчиво спросил Сирс.
— Во-первых, Питер Берне. Я думаю, вы бы ему тоже поверили. А еще есть книга, которую я нашел в библиотеке. Но главное — Питер. Он пришел сегодня в дом Льюиса, как я уже говорил, — он пересказал им все, что говорил Питер, — смерть Фредди Робинсона, смерть Джима Харди в доме Анны Мостин и, наконец, ужасные события сегодняшнего утра. — Поэтому я не сомневаюсь, что Анна Мостин и есть «благодетельница» Грегори Бэйта. Она оживила Грегори и Фенни — Питер правильно сказал, что они — ее цепные собаки и делают все, что она скажет. Вместе они могут уничтожить весь город, как доктор Заячья лапка в моем романе.
— Они что, пытаются воплотить этот роман в жизнь? — спросил Рики.
— Думаю, что да. Они еще называют себя Ночными сторожами. Это тоже игра, как и эти инициалы — Анна Мостин, Анна-Вероника Мур, Альма Моубли. Она специально хотела, чтобы мы это заметили. Я уверен, что она привела сюда Грегори и Фенни только потому, что Сирс видел их раньше. Или они тогда попались ему из-за того, что она хотела использовать их сейчас. И я не случайно видел Грегори в Калифорнии, когда принял его за человек-волка.
— А кто он на самом деле? — спросил Сирс.
— Видите ли, существа вроде Анны Мостин или Евы Галли стоят за всеми когда-либо рассказанными страшными историями. Не думаю, что эти истории передают их подлинную суть, но они ясно говорят, что их можно уничтожить. Грегори Бэйт скорее похож на оборотня. Или на вампира. Он питается кровью и получил бессмертие, продав душу своей благодетельнице.
Дон взял одну из принесенных книг.
— Это справочник, «Словарь фольклора и мифологии». Тут есть большая статья «Оборотни», написанная профессором Р.Д.Джеймсоном. Вот послушайте: «Хотя документальных подтверждений существования оборотней не имеется, число известий о них из разных частей света измеряется астрономической цифрой». Они встречаются в фольклоре всех народов. Статья занимает три колонки, одна из самых длинных в книге. Боюсь, что она нам мало поможет, потому что не указывает способов, какими можно уничтожить оборотней. Но послушайте, как она кончается: «Конкретные примеры превращения в различных животных скрывают за собой подлинную сущность оборотничества, которое, несомненно, связано с психологическими патологиями. Пока это явление не изучено со всей тщательностью, мы вынуждены заключить, что ничто не есть то, чем оно кажется».
— Аминь, — сказал Рики.
— Чудесно. «Ничто не есть то, чем оно кажется». Эти существа способны убедить вас, что вы сошли с ума. Мы все видели и чувствовали то, что не согласовывалось со здравым смыслом, и отвергали это. Но это случалось на самом деле. Вы видели, что Ева Галли выглядывала из машины, и через миг видели ее в образе рыси.
— А если бы один из нас взял тогда ружье и застрелил рысь? — спросил Сирс. — Что бы случилось?
— Думаю, вы бы увидели нечто удивительное, но что это, сказать не могу. Может быть, она бы умерла. Может, превратилась бы во что-то другое или, от боли, прошла бы целую серию превращений. А может, пули ее вообще не берут.
— Слишком много «может быть».
— Это все, что мы имеем.
— Если принять вашу теорию.
— Если у вас есть лучшая, изложите ее. Но теперь мы знаем, что случилось с Фредди Робинсоном и Джимом Харди. И еще — я навел справки о Анне-Веронике Мур. Она явилась из ниоткуда. Никто не знал о ней ничего до того дня, когда она поступила в актерский кружок. Она просто возникла там, у двери, зная, что ею заинтересуется Эдвард Вандерли.
— Если это так, то эти… существа еще опаснее, — заметил Сирс. — Они умны.
— Да, они умны и не прочь пошутить. И любят, как индейский Маниту, выставлять себя напоказ. Вот вторая книга, которую я разыскал: «Я прошел этот путь» Роберта Моубли. Это художник, которого Альма называла своим отцом. Я жалею, что раньше не разыскал его автобиографию. Теперь я думаю, что, назвав себя его фамилией, она хотела указать на свое предыдущее появление. Четвертая глава называется «Тучи сгустились», и, хотя книга не очень хорошо написана, я хочу зачитать вам пару отрывков.
Дон открыл книгу на заложенной странице.
— "Даже в такой удачно сложившейся жизни, как моя, были темные периоды, полные неизбывной печали. Таким был 8 год; я пережил его и сохранил душевное здоровье только всецело отдавшись моей работе. Зная мои предыдущие светлые акварели и формалистические опыты, люди часто спрашивали меня, что так изменило мой стиль в так называемый «сверхъестественный период». Я могу лишь сказать, что это сделали смятение эмоций и полная неустойчивость моего ума, ставшие результатом нескольких печальных событий.
Первым из них была смерть моей матери, Джессики Остуд-Моубли, чьи мудрые советы…" — Здесь я перелистаю пару страниц, — предупредил Дон и продолжал — "Второй, еще более страшной потерей, было самоубийство на восемнадцатом году жизни моего старшего сына Шелби.
Я опишу здесь лишь те обстоятельства его смерти, которые непосредственно повлияли на изменения в моем творчестве, и должен заметить, что Шелби был веселым, живым и очень чутким мальчиком, и лишь страшный шок, вызванный прикосновением какого-то невообразимого зла, мог вызвать такой его конец.