— И она знала это. Она оттолкнула Эдварда и устремилась к Льюису, а он просто оцепенел от страха. Как будто это делал его мать.
— Мать? — переспросил Сирс. — Да, может быть. Во всяком случае, это соответствует глубине его иллюзий в отношении нее, — наших иллюзий. Ева обняла его, просто обвила руками, и стала целовать. Было похоже, что она поедает его лицо. Вообразите — вся эта ненависть входит в ваш рот и режет, как лезвие. Когда она откинула голову, лицо Льюиса было все в помаде, похожей на кровь.
Эдвард подошел к ней и сказал: «Успокойтесь, мисс Галли», — или что-то вроде того. Она прямо зашипела на него. «Ты хочешь меня, Эдвард? — спросила она. — Потерпи, он первый. Ведь мой Льюис такой красавчик».
— И потом она повернулась ко мне и сказала: «И ты, Рики, получишь свое. И ты, Сирс. Вы все. Но сперва я хочу Льюиса. Хочу показать ему то, что видел несчастный Стрингер Дедэм, когда заглянул в мое окно», — и она стала расстегивать блузку.
— Пожалуйста, мисс Галли, — сказал Эдвард, но она велела ему заткнуться и скинула блузку. Она не носила лифчика, и ее груди были маленькие и крепкие, как два яблока. Она выглядела необычайно соблазнительно. «Ну бедный мой Льюис, что ты теперь будешь делать?» — и она снова принялась поедать его лицо.
— Мы подумали, что знаем, что увидел Стрингер, заглянув к ней в окно, — сказал Рики. — Что она занималась любовью с другим. И мы испытали ужасное разочарование, глядя на ее наготу и на то, что она делала с Льюисом. Наконец мы с Сирсом взяли ее за плечи и оторвали от Льюиса. Тогда она стала в самом деле мерзко ругаться: «Вы что, подождать не можете, сопляки, так вас растак» и все такое прочее. Тут она принялась расстегивать юбку. Эдвард чуть не плакал. «Ева, — сказал он, — пожалуйста, не надо». Но она сняла юбку и сказала: «Что, трусы, боитесь увидеть меня настоящей?» — Она скинула исподнее, — сказал Сирс, — и потянулась к вашему дяде. Сказала ему: «Пожалуй, я откушу от тебя кусок, малыш Эдвард», — и потянулась к нему, к его шее. И вот тогда Льюис ее ударил.
— Сильно ударил, — сказал Рики, — и она в ответ ударила его еще сильнее. Звук был, как выстрел из ружья. Я, Джон и Сирс ничего не могли сделать, мы просто окаменели.
— А это могло бы остановить Льюиса. Но мы стояли, как оловянные солдатики, и смотрели. А он пролетел через всю комнату, как аэроплан, из глаз его текли слезы и он ударил ее ногой, как в футболе. Они упали вместе, и Ева так и не встала.
— Она ударилась головой об угол камина, — сказал Рики. — Льюис долго не мог прийти в себя, но даже он заметил, что изо рта у нее течет кровь.
— Вот так это и случилось. Она умерла. Лежала там, мертвая и обнаженная, а мы стояли вокруг, как зомби. Льюиса стошнило на пол, а остальные были близки к этому. Мы не могли поверить в то, что случилось. Мы долго молчали, и наконец Льюис сказал: «Нужно вызвать полицию».
— «Нет, — возразил Эдвард. — Тогда нас всех посадят за убийство».
Сирс и я пытались доказать, что это не умышленное убийство, но Эдвард сказал, что это ничего не меняет. Джон пощупал ей пульс, но, конечно, она была мертва.
Рики спросил, что нам делать, и Джон сказал: «Есть только одно, что мы можем сделать — спрятать тело так, чтобы его не нашли». Мы смотрели на ее тело и на ее окровавленное лицо и чувствовали, что она нас одолела. Она своей ненавистью как будто провоцировала нас на убийство и добилась своей цели.
— и куда вы дели ее тело? — спросил Дон — В шести-семи милях от города было глубокое болото. Теперь его нет, на его месте построили магазин. Там было футов двадцать глубины.
— Машина Льюиса была на ремонте, — сказал Сирс, — и мы завернули тело в простыню и пошли к Уоррену Скэйлсу просить машину. Мы собирались потом сказать, что разбили ее, и купить ему новую — у нас с Рики хватало на это денег.
— Уоррен Скэйлс — это отец того фермера, который распускает слухи про марсиан?
— Элмер — четвертый ребенок Уоррена. Тогда его еще и в помине не было. Мы нашли Уоррена, взяли у него машину, вернулись и стали выносить ее по лестнице.
— Мы никак не могли запихнуть ее в машину, — продолжал Рики. — Кто-то посоветовал проталкивать ее вперед ногами, и мы уложили ее на заднее сиденье. Простыня сползла с нее, и тут Джон закричал, что она двигается. Эдвард обозвал его дураком и сказал, что он доктор и должен знать, что она не может двигаться.
— И вот мы наконец уселись. Рики и Джон сидели сзади, рядом с телом. Это была кошмарная поездка. Я сидел за рулем, но совершенно не помню, как мы доехали до болота. Кто-то, помнится, показал нам дорогу, и мы свернули на узкую грязную тропинку, ведущую туда.
— Все казалось необыкновенно четким, — сказал Рики. — Каждый лист, каждая травинка, — четким, как иллюстрация в книге. Мы вышли из машины, и все это навалилось на нас. Льюис сказал: «Неужели мы должны сделать это?» Он плакал.
— Машина была ярдах в десяти от болота. Эдвард выключил зажигание и выпрыгнул. Машина медленно поехала.
Они оба сидели молча, глядя друг на друга.
— А потом… — начал Рики, и Сирс кивнул. — Не знаю, как и сказать.
— Мы увидели что-то. Или нам показалось.
— Я знаю, — сказал Дон. — Вы увидели, что она снова жива.
— Точно, — сказал Рики. — Мы увидели в окне машины ее лицо. Она смотрела на нас и усмехалась. Мы чуть не умерли на месте. В следующее мгновение машина рухнула в воду и начала тонуть. Мы подбежали поближе, пытаясь разглядеть ее. Я боялся, что она по-прежнему лежит мертвая у Эдварда, — я знал это. Джон прыгнул в воду, когда машина уже погружалась. Он заглянул в окно и…
— И никого там не увидел, — продолжил Сирс. — Он так сказал.
— Машина так и осталась там. И теперь она там, под тремя тысячами тонн грунта.
— А что-нибудь еще случилось? — спросил Дон. — Попытайтесь вспомнить. Это очень важно.
— Случились две вещи, — сказал Рики. — Но мне нужно еще выпить, — он налил себе виски и залпом выпил. — Джон Джеффри увидел на другой стороне болота рысь. Потом и мы все увидели. Она посмотрела на нас и убежала в лес.
— А что, пятьдесят лет назад здесь водились рыси?
— Нет. Если только севернее. И еще — загорелся дом Евы. Когда мы вернулись, соседи стояли вокруг и смотрели, как добровольцы пытаются потушить пожар.
— Кто-нибудь видел, как это началось?
Сирс покачал головой, и Рики продолжал:
Похоже, загорелось само по себе. Но мы почувствовали себя еще хуже, словно и это была наша вина.
— Один из добровольцев сказал довольно странную вещь. Он видел, что у нас измученный вид, и решил, что мы беспокоимся за соседние дома. Тогда он сказал, что пожар скоро погаснет. И еще сказал, что, похоже, часть дома взорвалась изнутри. И он видел там какие-то странные лучи.
— И еще окна, — сказал Рики. — Они все разбились, но на земле не было осколков — их втянуло внутрь. Во всяком случае, весь второй этаж выгорел, но первого огонь даже не коснулся. Через год или два этот дом купила другая семья, и постепенно про Еву Галли все забыли.