— Может быть, итальянское легкомыслие? — подавив зевок, предположил Александр Петрович.
— Нет, Саша. Поверь мне, я ведь видел тысячи людей, которым предстояла операция. В этом я не могу ошибиться. Этот взгляд ни с чем не спутаешь.
— И что же ты мне посоветуешь? — проснувшись окончательно, адвокат перешел в наступление.
— Что я могу тебе посоветовать… выпороть ее ремнем, с такими вещами не шутят. Я просто решил, тебе следует знать.
Положив трубку, Александр Петрович с благодарностью поглядел на Карину, которая уже успела уснуть и тем самым избавила его от дилеммы, сообщить ей или нет содержание разговора. Обдумав все не спеша, он решил Карине пока об этом не говорить, Клаве никаких допросов не устраивать и действовать так, будто он ничего не знает.
К середине следующего дня адвокат стал обладателем официального документа, удостоверяющего, что он является юридическим представителем итальянской гражданки Клаудии Торелли в ее отношениях с фирмой «Пигмалион». Теперь его путь лежал в Москву. Клава рвалась отправиться вместе с ним, но Карина энергично воспротивилась этому:
— Тебе на будущее следует знать, что адвокат Самойлов добивается наилучших результатов, когда ему никто не мешает.
Ночью, в купе экспресса «Красная стрела» адвокат долго не мог уснуть и, ворочаясь с боку на бок, думал, что завтра наверняка получит какой-нибудь неприятный сюрприз. И вдруг, неожиданно для себя, негромко произнес вслух:
— Их будет не меньше двух, — после чего совершенно успокоился и наконец погрузился в сон.
В Москве он остановился у своего старого знакомого, главного врача онкологической клиники, обеспечивая себе тем самым возможность срочной медицинской консультации в любой момент.
После обильного завтрака доктор вместе с женой, работавшей в той же клинике, укатили на службу, оставив адвоката наедине с телефонным аппаратом. С его помощью Александр Петрович довольно быстро добыл адрес и телефоны «Пигмалиона». Кроме того, ему стало известно, что любые конфликтные или нестандартные вопросы решаются исключительно через генерального директора компании, некоего Луиса Баранкина. Именно он, в так называемые застойные годы, имея медицинское образование, был душой предприятия, поставлявшего запасные внутренности для кремлевских старцев, часто выезжал за границу, контактировал с представителями братских компартий и носил тогда фамилию Хуарес. Впрочем, и она не была настоящей, а подлинное его имя — Луис Меркадер, и он якобы приходился родным племянником тому самому Рамону Меркадеру, который когда-то продырявил ледорубом череп Льва Троцкого. Решив посвятить остаток жизни коммерческой деятельности в России, он счел уместным взять русскую фамилию своей жены.
«Значит, наклонность к занятиям хирургией у них семейная. Опасный человек», — с грустью подумал Александр Петрович, но все же заставил себя набрать нужный номер и, на всякий случай держа трубку на некоторой дистанции от уха, изложил суть своего дела.
Голос собеседника звучал без акцента и притом весьма любезно. Да, он прекрасно помнит этот прискорбный инцидент и готов принять адвоката в любое время, прямо хоть сейчас.
«Пигмалион» располагался за городом, в имении кого-то из просвещенных русских помещиков, по утверждению водителя такси, не то Волконских, не то Голицыных — Александр Петрович слушал его пояснения вполуха, полагая их в любом случае неосновательными. Чьей бы она ни была, сейчас усадьба содержалась в идеальном порядке, на дорожках желтел чистый песок, и на прудах плавали лебеди, подтверждая своей горделивой повадкой респектабельность новых хозяев.
К кабинету Баранкина адвокат подходил с опаской. Не то чтобы он ожидал увидеть пирата с ятаганом или гангстера с автоматом, но все-таки и происхождение, и послужной список этого Меркадера-Хуареса-Баранкина были достаточно зловещими. Однако, когда секретарша распахнула дверь своего шефа перед робким посетителем, тот не увидел ничего пугающего.
За столом сидел красивый седовласый мужчина весьма почтенного возраста, лицом и прической поразительно похожий на Леонардо да Винчи. Но вместо двусмысленной ухмылки Джоконды, на его лице расцвела открытая русская улыбка.
Понимая, что имеет дело с тяжеловооруженным противником, которого не так-то просто заставить пошевелиться, адвокат начал с решительной атаки. Его клиентка, Клаудиа Торелли, человек и так эмоциональный, а в настоящее время, в силу предстоящей сложной операции пребывающая в состоянии нервного напряжения, крайне раздражена; она желает расторгнуть договор с фирмой «Пигмалион» и вернуть себе переведенную ранее на счет фирмы сумму. Нужно ли говорить, что он, Самойлов, как юрист, не одобряет столь резкой реакции и считает ее неадекватной, но желание клиентки — для адвоката закон. Наверное, ее не следует сердить, и надо вернуть ей деньги, ибо она, помимо предъявления судебного иска, угрожает рассказать газетчикам в Италии о грандиозном русском беспорядке. И сделать ей это несложно, ибо она — супермодель и репортеры ходят за ней по пятам.
Прежде чем ответить, глава фирмы, изображая испуг, закатил глаза кверху и схватился за сердце, совершенно так же, как делал в аналогичных случаях сам Александр Петрович.
Вот прохвост, мысленно обиделся адвокат, только театральных жестов тут не хватало.
Несмотря на испуг, речь почтенного старца струилась плавно и убедительно. Он полностью согласен с адвокатом, желание клиента — закон, это золотое правило. Но синьора Торелли является клиенткой не только господина Самойлова, но и «Пигмалиона», и для них ее желание — также закон. И здесь важно не перепутать подлинные интересы клиента с его импульсивным, быть может, непродуманным требованием. Одним словом, он просит адвоката уговорить синьору Торелли повременить, чтобы дать ей время одуматься. Дело вовсе не в деньгах: какие-то сто двадцать тысяч долларов для «Пигмалиона» — пустяк, но ведь может пострадать репутация фирмы. Уважаемый адвокат может немедленно получить исчерпывающие сведения о нескольких наиболее подходящих для синьоры Торелли почках, имеющихся в банке органов фирмы.
Примерно на такой эффект Александр Петрович и рассчитывал: теперь он имеет право задавать вопросы и совать нос в дела «Пигмалиона», разумеется, в пределах приличий.
— Но как же так? Как такое могло случиться? — запричитал адвокат. — Неужели у вас нет службы безопасности?
Из-под густых бровей Хуареса блеснул настороженный волчий взгляд, тотчас, однако, погашенный масляной пленкой благодушия.
— Что вы, что вы, почтеннейший! — замахал он руками. — Какая там служба безопасности! Простые сторожа, да и те обычно спят. В конце концов, мы всего лишь врачи, о подобных вещах никогда и не думали.
— Может быть, теперь настало время подумать, — с преувеличенной серьезностью заметил Александр Петрович. — А как выглядит подготовленная к перевозке почка? Она что, в стеклянной банке или в пластиковой упаковке?
Наивность вопроса не только развеселила главу фирмы, но и явно доставила ему удовольствие.