Люстра пошла раскачиваться сильнее: то ли ворон устроил себе аттракцион, то ли чтоб не слышать такого опасного предложения. Волк покачал головой:
— Мой лорд, эти трубы достаточно широки, чтобы любой герой протиснулся там, не слезая с боевого коня. Я оскорбился:
— Это только коммунисты сразу начали строить светлое будущее, не испытав его сперва на собаках, но я демократ…
— Я не собака, — прорычал волк, глаза блеснули злым огнем, а верхняя губа приподнялась, показывая длинные клыки. — Я не собака, мой лорд!
— Прости, — сказал я с искренним раскаянием. — Понимаю, что между волком и собакой пропасть больше, чем между плотником и столяром или юзером и админом, но… если я полезу, вы меня не бросите?
Ворон промолчал, люстра едва не стукается о потолок, а волк после паузы ответил глухо:
— Мой лорд, для нас с пернатым это большое испытание… Я привык к простому, и этот комок перьев почему-то тоже.
Я молча подпрыгнул, ухватился за решетку. Мускулы напряг заранее, готовясь упереться ногами в стену, однако прутья заскрежетали, я рухнул на пол вместе с решеткой. В стене открылась широкая темная дыра.
— Ушли этим путем, — каркнул ворон с раскачивающейся люстры, — а выломанную решетку просто приставили!
— А то без тебя кто бы понял, — буркнул я, поднимаясь.
— Вот я и просвещаю…
Снова подпрыгнул, подтянулся, в трубе ветерок, словно работают мощные кондишены. Быстро пополз на четвереньках, потом сообразил, что проще идти, просто пригнувшись. Труба ведет вроде бы на север, в той стороне головная башня, я не сразу заметил в стенках трубы небольшие дырочки, на ходу заглянул, пустая комната, в другую — тоже, в третью — чья-то спальня, но везде пусто, куда же делись, неужели все спрятались в вентиляционных трубах…
Впереди вместо уже привычных дырок для подглядывания темнеют по бокам трубы гигантские ниши. Я добежал, ахнул, никакие не ниши, а такие же трубы, вернее — одна перпендикулярная труба, саморегулируемый перекресток, что значит, без светофора, кто наглее, тот пролезет первым. Поколебавшись, я продолжил путь, но через десяток шагов встретил еще один перекресток, а потом еще, на этот раз вертикальный: в стенку трубы вделаны довольно толстые металлические скобы, рассчитанные на мужчин в полном облачении.
Я стиснул зубы, помычал, не зная, куда двинуться, рассудил, что спальня Темного Властелина должна быть на самом верху, полез по ступенькам и уже через десяток высунул голову на очередном перекрестке, самом сложном: кроме горизонтального, еще два наклонных под углом в сорок пять градусов, какое же здесь разветвленное хозяйство, с одной стороны, Темный Властелин молодец, следит за экологической чистотой воздуха, но для меня добавочные сложности…
Прикинув, что моя цель, скорее всего, на верхнем этаже западного крыла, я выбрал наклонный ход и пополз на запад, в смысле, в ту сторону, где, по моим представлениям, мог быть запад. Я помнил, что мох на дереве с северной стороны, а с южной чисто, и еще муравьи любят насыпать кучи тоже только с южной, так вот если встать к муравейнику спиной или лицом, точно не помню, то в одну сторону будет запад, а в другую восток. К сожалению, ни одного муравейника не встретил… а может быть, к счастью, хрен бы я пролез через муравейник лесных формиков, да и мох что-то так и не нарос на стены.
Когда я начал беспокоиться, что пора бы уже куда-то да выползти, туннель начал разветвляться, я глазам не поверил, восхищенный: настоящий клеверный лист, прекрасная развязка, никто ни с кем не столкнется, удивительное инженерное решение местного умельца, не все придумано в нашем двадцатом веке, во многом умельцы Средневековья опередили, строил же Леонардо вертолеты, а Архимед — архимедовы винты, так и здесь просто чудо, намного опередившее свое время, хотя востребованное и сейчас, но все же в полный рост развернувшееся только при наших скоростных хай-веях.
Я восхищался, ахал, бурчал, снова восторгался, потом начал всерьез тревожиться, что так никого и не встретил: это говорит прежде всего о том, что система вентиляции гораздо сложнее и разветвленнее, чем я думал. И, кроме того, уже чувствую, этот дворец внутри гораздо больше, чем кажется снаружи. Возможно, строители интуитивно применили четырехмерное конструирование, которое позволяет, к примеру, втиснуть вовнутрь планеты Земля, где пустота, еще одну Землю, но только гораздо больших размеров.
Наконец, изрядно измучившись, я обратил внимание наконец на крупную стрелку на стене тоннеля. Такие попадались и раньше, все время попадаются, но я, занятый делом, не обращал внимания, а сейчас подумал, что, в принципе, они должны указывать верное направление, то есть на выход.
Волк из-за моей спины видел, как я рассматриваю стрелку, но смолчал, однако, когда я потащился в направлении, куда указывает острый кончик, сказал с облегчением:
— Ну, наконец-то вылезем из этой трубы. Главное — совсем близко к кухне!
— Гм… — ответил я, вспомнил запоздало, что, вообще-то, нюх у волка таков, что не нужны чертежи всех этих подземных и внутристенных коммуникаций, — таков стратегический замысел!
— Каков?
— Ты умеешь хранить стратегические тайны?
Ворон, трепыхая крыльями и царапая нас жесткими маховыми перьями, пробрался вперед:
— Я умею, я!
— Я тоже, — гордо ответил я исторической фразой Суворова, довольный, что могу поумничать, отпихнул пернатого и устремился к выходу, там впереди свет, даже я ощутил запахи факелов, горящего масла и несвежих постелей.
Когда осталось пару шагов, я предупредил шепотом:
— Со мной ни в коем случае!..
— Почему? — спросил ворон
— Если окна закрыты, куда вылетишь?.. Я осмотрюсь, а если все благополучно, подам знак.
— Какой?
— Три зеленых свистка, — ответил я сердито. — Просто позову, понял? Все, умолкни.
Я осторожно приблизился к решетке. На стенке трубы пламенеет жирно намалеванная стрела, краска еще свежая, пахнет, даже пачкается. Вздохнув с облегчением, все верно, я ухватился за прутья, напряг железные мускулы. Прутья слегка прогнулись, но тут зашевелилась кладка, посыпались крошки окаменевшего цемента, решетка еще чуть прогнулась, прутья выскользнули из щелей между глыбами.
Осторожно поставив ее за спиной, я выглянул, довольно заурядная комната, вся словно бы высечена из цельного камня, ничего лишнего, из нее ведет одна-единственная дверь.
Удерживая меч обеими руками, я пошел легкими шагами бывалого охотника наискось, прямо к двери. Что-то шелестнуло, я не понял, откуда звук, на меня обрушилось холодное, легкое, показавшееся мне рыболовецкой сетью, разве что сплетенной для охоты на акул, способных мигом изорвать любую сеть, если она не из стальной проволоки.