— Спасибо, — прошептал я. — Все-таки хорошо быть грамотным в стране дураков!
Все книги затолкал в мешок, мелькнула мысль, что стоило бы отдохнуть, набраться сил, а то вообще голова и сердце лопнут, но подумал, что там маг, а он не даст мне загнуться, это же неэтично, вот так ухайдакать гостя.
Как можно тщательнее вообразил место, выкрикнул заклинание, в голову ударила кровь с такой силой, что череп взорвался, я потерял сознание… и обнаружил себя полулежащим в одном из кресел, откуда маг уже убрал книги.
Сам маг торопливо перелистывал одну из книг. Заметив мое шевеление, вскинул голову. Глаза блестели азартом.
— Очнулся? Да, ты рисковал, но здесь я, так что все теперь в порядке. Ты проспал не так уж и долго. Просто на будущее распределяй силы получше. А с книгами ты не промахнулся!
Я напомнил слабым голосом:
— Ты обещал мне указать способ, как убраться из этого мира. Как догадываюсь, мое умение перемещаться имеет некоторые пределы.
Он уже одним глазом заглядывал в книгу, отмахнулся:
— Когда выедешь из замка… если сумеешь, конечно, там дальше, на перекрестке дорог, увидишь корчму. А корчма…
Я воскликнул:
— Корчма? Перекресток миров?
— Да, — ответил он отстраненно, — она самая…
Глаза его не отрывали взгляда от книги. В отличие от меня читает без всяких амулетов, читает с легкостью и с жаром, как домохозяйка глотает любовный роман или подросток — порнуху. Я вылез из кресла, усталости в самом деле ни на грамм, адреналин стекает в сапоги, поблагодарил и распрощался, на что маг даже не поднял головы.
* * *
В нашей комнате волк гонял ворона, тот перелетал с места на место, наконец ворон уселся на раскачивающуюся люстру и орал на соратника, обзывая серым неучем. Волк сел посреди комнаты и пригрозил, что повыдергивает все перья.
— Нашли себе развлечение, — сказал я утомленно, хотя утомленным себя не чувствовал, но надо же показать, что потрудился в их отсутствие, пусть проникнутся и ощутят вину за безделье, — я тут с магами общаюсь, про умные вещи слушаю, терплю, а вам все хаханьки, оттягиваетесь, скинхеды беззаботные…
В дверь постучали, я крикнул: «Открыто», вошел эльф-слуга, напомнил, что в банкетном зале продолжается пир. Я поинтересовался:
— А сюда что-то подать можешь?
Он пробормотал:
— Вообще-то, у нас принято, что все пируют за общим столом…
— Это пируют, — согласился я. — А мы изволим перед пиром нагнать аппетит, перекусить червячка в тесной компании. У меня друзья больно застенчивые пировать за общим столом!
Слуга посмотрел на них и решил, судя по его задумчивому лицу, что им действительно лучше попировать отдельно.
— Что подать на ужин? — спросил он.
Я отмахнулся:
— Что-нибудь мясное, а на десерт яблок или груш. А лучше то и другое. И винограду выбери без косточек.
Он не уходил, с несчастным видом топтался возле двери, мялся, разводил руками. Я спросил раздраженно:
— Что не так?
— Благородный воин, с мясом нет проблем, хоть быка сейчас на стол, жареного, печеного, маринованного, засоленного — только скажите! А вот яблоки, виноград, груши… увы, не сезон.
Я удивился:
— Ну и что?
Он переступил с ноги на ногу, развел руками. В глазах его росла тревога, не слишком ли сильно меня стукнули по голове молотом.
— Яблоки созревают только в конце лета, — объяснил он терпеливо, — вы, наверное, в своей задумчивости не заметили, что сейчас только начало. Лета начало. То же самое с грушами и виноградом. Деревья только-только отцвели!
Я стиснул зубы. В моей бедной квартире в холодильнике всегда водятся яблоки, словно там и растут, хорошо очищают зубы, можно сэкономить на зубной пасте. Да и груши, как и виноград или любые другие хрюкты, в любом занюханном магазине навалом. Черт, как могут люди жить без холодильников? Тоже мне, эльфы!
— А как насчет магии? — поинтересовался я. — Здесь же маг на маге и магом погоняет! Пусть наколдуют.
Он снова развел руками:
— Благородный варвар, никакие чародеи не могут менять законы природы. Это горами потрясти или замок создать мановением длани — только свистните! Но яблоки весной или зимой…
Я сказал угрюмо:
— Ладно, неси только мясное. Или вообще, что у вас там есть. Дикие здесь люди. То есть эльфы.
Когда дверь за ним закрылась, волк спросил тихонько:
— Здорово вы его… пусть теперь думают, что есть такие страны.
— Да, — ответил я, — пусть думают. Так им и надо.
Двое слуг принесли огромную корзину, запахло вкусно, хоть только мясо, да еще сыр, но зато мясо всех зверей и птиц, а с сыром как только не изощрялись, что только не выделывали… от бедности, ессно. Едва разложили на столе, на золотых и серебряных блюдах, мы втроем с энтузиазмом принялись за дегустацию. Ворон с набитым клювом начал рассказывать, как готовят мясо из райских птиц в Северном Королевстве, волк тут же ревниво заметил, что это все брехня, никто в том Северном Королевстве не был, значит, все брехня, даже само королевство — брехня.
Ворон не успел возразить, дверь отворилась без всякого стука. Вошла женщина, я едва не поперхнулся, ноги сами воздели меня, я едва не вытянулся, а руки почти что по швам. Если это не сама королева эльфов, то я ни фига не понимаю ни в королевах, ни в женщинах. Такая осанка. Такая фигура может быть только у королевы.
— Э-э… — сказал я и поперхнулся. — Э-э… вы не…
Женщина надменно взглянула в мою сторону. Ее фигура, ессно, безукоризненнее безукоризненной, обнаженные груди торчат торчком, даже торчками, идеально круглые чаши, полные, белоснежные, с пурпурными, словно светящимися изнутри острыми кончиками. Вообще-то, как вижу, обнаженная грудь в этом мире некий узаконенный стандарт, я скорее удивлюсь, если увижу женщину с хотя бы чуть прикрытыми сиськами.
— Вы и есть тот варвар, — произнесла она серебряным голосом, — который…
Она нарочито помедлила, я поспешил указать на стол:
— …который предлагает вам разделить с ним его скромную трапезу! Простите, что делать, но здесь такой бедный люд, такая нищета, что мне просто нечем угостить вас согласно вашему достоинству, красоте, внешности, уму, сиськам и благородному происхождению.
Она чему-то поморщилась, чему бы это, удивляюсь просто, но приблизилась к столу. Я отодвинул стул, она вошла между столом и стулом, я так же заученно придвинул. Она грациозно села, но в удлиненных глазах появилось нечто вроде сдержанного, истинно королевского удивления.