— Предателя? — возмутился Генрих. — В дворянство?
Королева тоже посмотрела на меня так, словно у меня не только рукав в этом самом, но я весь в нем с головы до ног. Да еще и пахну.
— Дык он же предаст не нас, — объяснил я. — Вы что, не знаете разницу между разведчиком и шпионом? Террористом и борцом за свободу? Продажной СМИ и СМИ с постоянно совпадающими взглядами?
Генрих ни черта не понял, буркнул упрямо:
— Кто предал одного, тот предаст и другого.
— Все верно, — согласился я. — На этом и построено самое совершенное общество! Все знают, что все — предатели, потому никто не обманывается. А служат тому, кто больше платит. Все понятно, предсказуемо. Ведь самое страшное в развитом обществе, чем всегда пугают депутаты, — это непредсказуемость! А какая предсказуемость, когда в дело вмешиваются гордость, честь, достоинство, которые жабьими шкурками не измеришь?
Они долго молчали, вконец обалдевшие, говорить я умею, не одну уболтал, наконец Генрих проворчал:
— Ни черта не понял, но… стоит попробовать. Только я пойду тоже. Все-таки это моя невеста.
— И я пойду, — заявила королева. — Это моя любимая сестренка!
Я мысленно взмолился святому Адамычу, дай мне терпение переговорщика, сказал терпеливо:
— А рационально ли?
— Что? — спросил Генрих свирепо. — Ты будешь говорить за нас, а мы прятаться в лесу?
Я вздохнул, сдался:
— Хорошо, но только дайте отдохнуть коням и не покидайте седел. Если вдруг сделают вылазку, чтобы захватить и вас, то не надо проявлять геройство! Нужно мчаться навстречу нашему войску. Кони у всех у нас хорошие, хрен нас догонят.
Через час, взяв с них торжественные клятвы, что вести переговоры доверят мне, мы все трое выехали из леса. Волк остался, я велел ему не засвечиваться, а ворон взмыл повыше, чтобы рассмотреть замок врага с высоты орлиного полета.
Мрачная скала приближалась, я рассмотрел, что наверху не просто замок, там хватает места для двора перед головной башней, есть задний двор и, похоже, даже небольшой сад, хотя, как туда земли нанесло, не представляю. Разве что проклятый тролль велел устроить и у себя сады Семирамиды.
Мы приблизились к воротам на достаточное расстояние, чтобы можно перекрикиваться, но в то же время, чтобы не стать жертвой умелого лучника. Генрих сразу опустил забрало, королева хмурилась и старалась выглядеть понадменнее, с противником только так, с недостойным — вдвойне, я велел им остановиться, сам проехал вперед и звонко протрубил в рог.
Ничего не произошло, я протрубил снова, а потом еще раз, как можно громче. Над каменными воротами появился человек, всмотрелся из-под руки, прокричал сонным голосом:
— Ну чего тебе, букашка?
— От букашки слышу, — ответил я громко, но достаточно весело, чтобы можно истолковать и как дружеский обмен приветствиями. — Я послан на переговоры от славного короля Гарторикса, правителя Филидонии!
С ворот меня прервали:
— Мы не признаем его правителем!
Я слышал, как, разъярившись, ахнула королева, раздался звон покидающего ножны меча. Обернувшись, увидел, как выпрямилась разгневанная королева, а сэр Генрих тащит из ножен длинный меч. Глаза в прорези забрала метнули длинные ветвистые молнии, по земле разбежались коричневые дорожки сгорающей травы, из-под шлема вырвался разъяренный рев:
— Да как они смеют!
— Мерзавцы! — выкрикнула королева.
Я раскинул руки, не давая им броситься вдвоем на штурм ворот:
— Вы с ума сошли? Хотите погубить свою сестру и невесту?
Королева спросила резко:
— Что значит погубить?
— Если пойдем на приступ, — объяснил я, стараясь говорить тихо, — нам пришлют сперва отрезанный пальчик вашей сестры… а вашей невесты, сэр, потом ухо… а потом и голову. Могут, конечно, растянуть удовольствие, ведь ухов у нее два, а пальцев еще больше… Не поняли? Если мы хотим получить живой, мы должны идти на уступки!
Сэр Генрих прорычал:
— На уступки? Этим бесчестным ублюдкам?
— Да, — ответил я. — Придется сперва играть по их правилам. И все выполнить. Ну а потом, когда леди будет в наших руках…
Я нарочито сделал паузу, Генрих проревел:
— Я разнесу их замок по камешку голыми руками!
— Вот и прекрасно, — одобрил я. — Но это потом, когда ваша невеста будет в безопасности. Хорошо?
Он дышал яростно, кровь прилила к лицу, несколько мгновений пожирал меня ненавидящим взором, наконец прохрипел через стиснутое яростью горло:
— Хорошо… Но вы — человек такой же бесчестный, как и эти… похитители!
Королева фыркнула и, стегнув по мне взглядом, полным презрения, надменно отвернулась. Я снова подъехал к замку, прокричал:
— Ладно, вопрос насчет правителя с повестки снимаем. Вообще вычеркиваем на фиг, идя навстречу… Я с посланием от просто короля Гарторикса…
С ворот нагло заявили:
— А для нас он не король!
Из-за спины послышался яростный вопль Генриха:
— Что? Не король?.. Ах вы ублюдки, да я вас разотру по всему королевству, сдеру с вас шкуры и наделаю барабанов, я… я…
Он поперхнулся, стал слышен визг королевы, все нарастающий, я вовремя обернулся, чтобы перехватить их обоих: королева, обезумев от ярости, неслась с кулаками в сторону замка, а Генрих уже вытащил меч.
Мышцы мои вздрагивали от усилий, не только Генрих, но и королева рвется драться, прямо как два берсерка. Я заорал им прямо в лица:
— Хотите им досадить? А если сейчас пришлют мизинчик вашей сестры и невесты? И скажут, что за пальчиком пришлют ушко?
Оба содрогались от злобы и ненависти, я оттеснил их, снова вышел к воротам, разулыбался, как сам Дейл Карнеги, прокричал торопливо:
— Ладно-ладно, зачем спорить о терминах? Я от гражданина Гарторикса. Так устроит?
С ворот прокричали со смехом:
— Устроит. Ты, как видно, не совсем дурак… Подожди малость.
На воротах появились еще несколько человек, это я назвал бы уже первым успехом в переговорах. Все рассматривали меня с интересом, но без страха. Я тоже за такой каменной стеной даже огнедышащего дракона называл бы бесстрашно желтым червяком и земляной рыбой. Другой человек, в доспехах получше, крупный и осанистый, ну прямо вице-спикер, крикнул сильным густым голосом:
— Что он хочет?
— У него ряд вопросов, — сказал я.