Челлоу отвлек Кита от его размышлений и представил ему новую проблему.
– Прошу прощения, мистер Кит, – сказал он с достоинством, – но что вы намереваетесь делать в Рейвенхерсте?
– Что делать? – повторил Кит, единственной мыслью которого до сих пор было выбраться из такого опасного места, как Лондон. – Я не знаю, что буду делать! Ловить рыбу, стрелять диких голубей и зайцев!
– Ox, – сказал Челлоу тоном человека, заранее знающего ответ. – Разумеется, мне не хочется нарушать ваши планы, сэр, но, если вы хотите, чтобы вас принимали за его светлость, вы не должны ловить рыбу! Это отнюдь не соответствует представлению его светлости о спорте!
Кит, который на мгновение забыл о нелюбви Ивлина к рыбалке, почувствовал сильное желание чертыхнуться в адрес его светлости. Он подавил его, но сказал с оттенком раздражения:
– Чтобы окончательно сокрушить меня, тебе остается только добавить, что, поскольку я далеко не такой хороший стрелок, как мой брат, я не должен браться за ружье! Не трать на это времени, лучше скажи, черт возьми, что мне остается делать!
– Ну, ну! – снисходительно проворчал Челлоу. – Вам нечего раздражаться, мистер Кит! Я хотел сказать только, что если вы возьметесь за ружье, вам не следует никого брать с собой, – ни заряжающего, ни мистера Уилли, нового лесника милорда. Вы с ним еще не знакомы, и он не отличит вас от милорда, если только не увидит, как вы стреляете!
– Благодарю! – сказал Кит, натянуто улыбаясь. – Пощади мое самолюбие и скажи, кто может узнать меня в Рейвенхерсте?
– Я думаю об этом, сэр, и мне кажется, никто, кроме миссис Пиннер, и зная, что она живет в домике около западных ворот, я полагаю, вы должны избегать этой дороги.
В его голосе звучало сомнение, но зато Кит не сомневался в том, что избежать встречи с его старой няней нет никакой возможности. Он воскликнул:
– Избегать встречи с Пиши? И не подумаю! Если нельзя доверять ей, то я не могу верить никому, даже моей матери!
– Это, без сомнения, верно, – согласился Челлоу. – Более того, сэр, если кто-либо и мог бы заподозрить, что вы не его светлость, – не то чтобы я считал, что кто-то мог бы, поскольку новый дворецкий, которого милорд нанял год тому назад, когда старому мистеру Бритту стали тяжелы поездки из Лондона и обратно, никогда не видел вас, а также не очень хорошо знает его светлость, так как, кроме пары ночей, которые мы провели в Рейвенхерсте две недели тому назад, милорд не был в этих краях с ноября, когда он приезжал сюда с гостями на охоту, – так вот, говорю я, если бы даже он оказался хитрее, чем я предполагал, он и тогда ничего не заподозрил бы, если я, и Фимбер, и миссис Пиннер делали бы вид, что все в порядке. Ну, как он может подозревать что-либо, мистер Кит? Никто их тех, кто не знает вас, как мы, не может даже предположить, что вам взбредет в голову откалывать такие номера!
Кит открыл было рот, чтобы опровергнуть предположение, что это ему в голову пришла такая идея, но закрыл его, вспомнив, что именно своими легкомысленными словами он навел леди Денвилл на эту мысль.
Видя, что выражение лица его молодого господина становится все более хмурым, Челлоу сказал ободряюще:
– Ну, вам не следует впадать в уныние, сэр, только потому, что я наговорил вам с три короба о всяких опасениях. Вы примете меры, и все будет в порядке!
Когда они достигли Рейвенхерста, все, казалось, подтверждало его правоту. Так как Кит прибыл неожиданно, он обнаружил, что большие ворота закрыты, Тагби, которого он знал всю свою жизнь, вышел из сторожки, глядя удивленно на Челлоу, дувшего пронзительно в свой рожок, но как только увидел Кита, поспешил открыть ворота, восклицая:
– Милорд! Какая неожиданность!
– Ты не ожидал увидеть меня снова так скоро, не так ли? – сказал Кит весело.
– Нет, не ожидал, милорд! Но я очень рад, что вы вернулись. Мы в последнее время так редко вас видим. – Он широко распахнул одну створку ворот и вернулся, чтобы открыть другую, глядя на Кита и говоря:
– А есть ли у вас известия от мистера Кристофера, милорд? Я надеюсь, он здоров?
– Да, он в полном порядке и шлет приветы всем свои старым друзьям.
– О, мы мечтаем, чтобы он вернулся домой, не так ли, милорд? – сказал Тагби. – Жаль, что вам приходится здесь быть без него.
Проезжая через парк вдоль хорошо ухоженной подъездной аллеи. Кит подумал то же самое. Рейвенхерст был домом его детства, и он любил его; но вся память о нем была настолько неразрывно связана с его братом, что без него это место казалось пустым и даже немного чужим.
Поймав себя на сентиментальных размышлениях, Кит слегка устыдился и попытался стряхнуть с себя уныние и вместо этого порадоваться, что, хотя он редко бывал здесь после смерти отца, все содержалось в полном порядке. Но когда он вошел в дом, ощущение пустоты снова овладело им и заставило пожалеть, что он вернулся сюда один. Он осознал, что дело не в Ивлине. Когда вся семья постоянно жила здесь, в доме было не меньше двадцати слуг, и он не мог припомнить момента, когда бы здесь не принимали гостей; а поскольку домочадцы всегда знали, когда ожидать приезда милорда и миледи, он никогда раньше не видел чехлов на мебели в залах и гостиных. Он подумал, что одно это может повергнуть в уныние самого веселого человека, и желал знать, как долго он будет обязан оставаться здесь. Он усмехнулся при мысли о том, как долго вынесет это его мать. Она не любила деревенскую жизнь, и единственным, что делало ее жизнь в Рейвенхерсте терпимой, был непрерывный поток посетителей, а также его близость к Брайтону.
Его прибытие привело уменьшенный штат прислуги в некоторое замешательство, но ни у нового дворецкого, ни у его жены не возникло ни малейших сомнений на его счет. В беззаботной манере Ивлина он заметил, что, видимо, забыл предупредить их о своем намерении вернуться через несколько дней, и добавил между прочим, что ее светлость присоединится к нему на следующей неделе. Эти новости, по-видимому, ошеломили дворецкого, но миссис Нортон с хозяйственным блеском в глазах тотчас же стала строить планы приема миледи и задавать столько вопросов о количестве слуг, которых миледи намеревается привезти с собой из Лондона, что Кит очень скоро сбежал из дома и направился через парк навестить свою старую няню.
Как он и ожидал, она узнала его, если не сразу же, то в тот момент, когда он заговорил с ней. Она нежно приветствовала его, задала несколько обстоятельных вопросов о его здоровье, напомнив ему о перенесенных в детстве болезнях, о которых он уже давно забыл, и, кивнув головой и неодобрительно прищелкнув языком, признала ловкость, с которой он выдавал себя за Ивлина. Но когда она узнала, что его принудило к этому маскараду внезапное исчезновение брата, то проявила гораздо больше участия к нему, чем любой из трех других заговорщиков. Она воскликнула:
– Никогда не встречала такого живого, непоседливого, совершенно непослушного мальчишки! Не огорчайся, мистер Кит, дорогой мой! Я задам ему хорошую трепку, когда увижу его! В его-то возрасте выкидывать такие номера, да еще когда он собирается жениться! Не волнуйся, мой дорогой: никто не узнает тебя, а что касается его светлости, то тебя не проведешь и ты не станешь о нем беспокоиться! Если даже он и в беде, попомни мои слова, он всегда выйдет сухим из воды и вернется домой невредимым, благослови его Господь!