– Увы, мэм, это не так. Миледи прижала ладони к вискам.

– У меня голова идет кругом. Нет, мы просто все сошли с ума. – В приступе слабости она опустилась на кушетку. – Вы, трое, хотите кончить жизнь в Тайберне? – опять воскликнула она.

– Я склонен думать, что старому джентльмену суждена честь быть казненным на Тауэр-Хилл, во всяком случае, – проговорила Прюденс. – Для нас, пожалуй, сойдет и Тайберн.

– Вы говорите глупости, Тереза. – Милорд был суров. – Какое отношение имеют Мерриоты к дуэлям и людям в масках?

– Может быть, я и глупа, – отрезала миледи, – но одно могу сказать: чем скорее вы кончите этот маскарад, тем лучше. И проще всего сделать это прямо сейчас. Запомните мои слова! Дети, мы уезжаем в Ричмонд. А если ветер подозрений подует в вашу сторону, Роберт известит нас и вы исчезнете.

– Я еду еще дальше, – вмешался сэр Энтони. – Я должен навестить мою сестру леди Эндерби в Гемпшире на следующей неделе. Я бы хотел забрать с собой мистера Мерриота.

Прюденс отрицательно покачала головой. Милорд поднялся и взял свою шляпу.

– Не путайте мне планы, – предупредил он их всех. – Поезжайте в Ричмонд, если угодно, но ждите там моих указаний. Невозможно, чтобы подозрения пали на моего сына.

И он был вполне прав, только в своих расчетах он не учел мисс Грейсон. Прюденс, которую вызвали для дачи показаний, могла рассказать следствию очень немного. Она великолепно вела себя; ничто не могло поколебать ее спокойствия, сдержанности и искренности ее ответов. Ее даже поблагодарили за оказанную помощь и отпустили с миром.

Показания мисс Грейсон носили другой характер. Обеспокоенный отец был рядом с ней, для поддержки. Ее самообладание в этих обстоятельствах было почти таким же похвальным, как и у мистера Мерриота. Она внимательно слушала противоречивые показания кучера и форейтора и сообразно им давала свою версию случившегося. В пересказе этих двоих храбрецов происшествие, вероятно, изумило бы и Робина, и Джона. Форейтор был склонен наградить Робина ростом, о котором тот и не мечтал; кучер, более осторожный в этом отношении, страшно горячился по поводу невероятной свирепости, проявленной обоими нападавшими. Третий был слишком осторожным. Он сказал, что один человек выстрелил в него внезапно, он и не успел поднять свой бландербас, но хотя ему и пришлось сдаться, он вовсе не считает, что люди в масках были свирепыми. Под нажимом суда он, впрочем, показал, что менее высокий велел леди целиться в мистера Мэркхема из его же пистолета, что она и выполнила.

Это была сенсация. Мисс Летти в возбуждении сказала: «Уж лучше бы я попала в руки разбойника, только бы мне избавиться от ужасного похитителя».

Было признано, что в этом есть определенный смысл, но все-таки странно, что леди так непринужденно чувствовала себя с парочкой грабителей на большой дороге.

Мисс Летти сочла за лучшее придерживаться третьей версии. Она, не краснея, показала, что грабитель, бывший потом на дуэли, был среднего роста, имел каштановые волосы и по виду был самым обыкновенным человеком. Когда ее спросили, не был ли он, как показывает кучер, человеком с господскими манерами, она заколебалась. Она бы не сказала, что у него хорошие манеры, но признала, что в чем-то он был похож на человека благородного происхождения. Да, он ей поцеловал руку, это так, но ей показалось, что это просто издевательство, раз он перед этим отобрал у нее жемчуг. «Кто бы он ни был, – объявила она, – он спас меня от чудовища, и я ему благодарна».

Рассматривая вопрос о похищении, следствие с сомнением качало головами. Это, конечно, уголовное преступление, но убийство на большой дороге...

Мисс Летти вступила в спор. Она повернулась к кучеру и спросила у него, разве это не было честным поединком? Почуяв, что его покойного хозяина могут осудить – если можно осудить мертвого человека, в каковом щекотливом пункте он не был уверен – в похищении, кучер выступил в пользу другой стороны. Решительно это была справедливая дуэль, насколько он мог судить.

Все дело, в сущности, было весьма загадочно, но слуги закона надеялись, что распутают его.

Сэр Хамфри, оставшись наедине с дочерью, только озабоченно качал головой и сказал, что пройдет немало времени, прежде чем этому делу наступит конец.

Глава 26 АРЕСТ МИСТЕРА МЕРРИОТА

Верная своему слову, миледи Лоуестофт увезла своих гостей в Ричмонд и устроила там большой бал, дабы никто не посчитал подозрительным ее уединение.

На бал собрался весь Лондон, включая лорда Бэрхема, великолепного, в серебряной парче и весьма благосклонно настроенного. Сэр Энтони Фэншо тоже был там. Он несколько раз танцевал с мисс Мерриот, и мистер Молиньюкс сделал вывод, что дело идет к свадьбе. Его мнение разделяло немалое число людей. Прюденс сказала, что она начинает ревновать.

Вечером у них с большим джентльменом произошла небольшая стычка характеров: он должен был навестить свою сестру и хотел взять с собою Прюденс. Она не собиралась ехать; у нее тоже был сильный характер, и ее «нет» могло быть не менее твердым, чем его.

Дело в том, что у нее не было ни малейшего желания предстать перед леди Эндерби в своем теперешнем виде. Сэр Энтони догадывался об этом и нарисовал ей успокоительный портрет сестры. По его словам, она была очень покладистым человеком, мало считающимся с условностями. Но Прюденс все равно не согласилась. Ехать в Гемпшир вместе с сэром Энтони означало бы, что она должна немедленно выйти за него замуж; она же хотела вначале дождаться решения по делу виконта Бэрхема. Нужно было оберегать сэра Энтони от него самого.

Бороться с ним ей стоило немалых сил. Несмотря на свое спокойствие, Прюденс встревожилась и казалась потерянной, когда сэр Энтони не оставил свои уговоры. Пару раз она уже видела это выражение на его лице. Она припомнила, что когда-то, в самом начале их истории, сказала Робину, что едва ли захотела бы перечить Фэншо. Так оно и оказалось. Но у каждого должна быть гордость. В самом деле, хороша любовь, которая заставляет благородного человека жениться на авантюристке. Наверное, у этой его сестры есть и собственные взгляды на его женитьбу, о которых он и не подозревает. Дочь милорда Бэрхема – это одно, но дочь мошенника – это ужасно.

Прю молча стояла перед Фэншо – стройная фигура в голубовато-сером бархате, глаза устремлены на него, рука теребит черную ленточку лорнета. Сэр Энтони, хоть и сердился на ее упрямство, не мог не любоваться четкой линией ее губ и красиво очерченным решительным подбородком. Каков характер у этой девушки в мужском костюме! И какова храбрость! И как приятны эти ее спокойные манеры. Ни истерик, ни сентиментальности, ни неверности в ней не найдешь. Смелость!.. Он думал о ней с восхищением. Прю не тяготилась этим маскарадом; она верила в себя, и, несмотря на всю свою сдержанность и даже медлительность, она была сообразительна, полна решимости и невероятно изобретательна. Она умела обыграть шулера за карточным столом, броситься со шпагой на нескольких хулиганов или хладнокровно ждать, пока ее брат сражался в жестоком поединке. Даже дуэли она ожидала, не поведя и бровью.