— Ты.
— Я? — изумился Ажар. — Когда?
— Почему менеджеры Службы отказываются от расследования?
— Потому что никто из них не хочет покидать Тайный Город, — мгновенно отыскал отговорку третий референт.
Но мне палец в рот не клади. И вообще, ничего не клади.
— То есть мы говорим не только об опасностях, но и о дальней командировке?
— Мы говорим о превосходной возможности прокатиться за счёт Службы в прекрасный, исторически и культурно значимый Санкт-Петербург да ещё гонорар за это огрести. — В этот момент Ажар стал отчаянно похож на говорящий туристический проспект. — Ты знаешь о существовании города Санкт-Петербурга?
— В Америке? — припомнил я. — Там ещё Том Сойер живёт.
— Почти угадал. Недалеко от Белого моря.
— Очень смешно.
— Так посмейся.
— Сколько платишь?
Мне надоело шутить, поэтому вопрос я задал предельно деловым тоном. В конце концов, у нас, знаменитых частных детективов, рабочие дни расписаны по минутам, нам некогда переливать из пустого в порожнее с третьими референтами, которые занимаются весенними обострениями у грифонов и челов.
То, как резко я сменил тональность разговора, подействовало на Ажара самым правильным образом. Шас покопался в магических таблицах финансовых перспектив и предложил:
— Заплатим прилично: пятьсот в день, включая расходы, — увидел на моём лице жгучее желание попрощаться и торопливо закончил: — Но это за беспокойство. Если распутаешь дело, пятьдесят тысяч.
Размер премии внушал.
— С чего такая щедрость?
— Клиент платит, — развёл руками Ажар. — От него жена требует результата, а мы его дать не можем.
А вот это интересно.
— Служба облажалась?
— Нет, Служба не облажалась, — медленно ответил господин третий референт. — Но клиент недоволен результатами расследования, и у тебя есть прекрасная возможность утереть нам нос. Доволен?
Я улыбнулся своей знаменитой мудрой улыбкой.
— Подписываешь контракт?
Пятьсот в день Служба не давала никогда, предпочитая обманывать нас, частных сыщиков, с помощью почасовой оплаты. Однако меркантильный интерес отошёл на задний план перед возможностью взяться за расследование, на котором споткнулись опытнейшие менеджеры по оперативному вмешательству, и потому я потерял осторожность:
— Подписываю!
— Вот и договорились, — на физиономии шаса нарисовалось такое облегчение, что я не просто почувствовал подвох, а буквально получил им, тяжеленным и угловатым, под дых. И лишь после этого задал вопрос, с которого следовало начинать:
— Что я должен расследовать?
— Подписывай! — Ажар сунул мне бумаги.
— Что я должен расследовать?
— В Санкт-Петербурге.
Вы когда-нибудь видели юлящего шаса? Они в этот момент напоминают взятого с поличным карманника, только выглядят ещё смешнее.
— Кого убили? — Я отодвинул документы.
— Никого. — Он придвинул их обратно.
— Кого растерзали?
— Никого.
— Врёшь.
Бумаги начали комкаться на середине стола.
— Не вру.
— Врёшь.
Убедившись, что я буду стоять до конца, господин третий референт с отдельным кабинетом вынужденно сменил манеру поведения. Он оставил попытку накормить меня неподписанным контрактом, откинулся на спинку кресла, пристально посмотрел в мои красивые и умные глаза, после чего весомо произнёс:
— Тебе знакомо имя Тадай Кумар?
— Впервые слышу.
— Ах да, ты ведь в Тайном Городе без году неделя… — не удержался Ажар.
И немедленно получил весомый удар в ответ:
— Да, без году неделя, — с достоинством подтвердил я. — И уже приходится спасать репутацию Службы.
Третий референт помрачнел.
— Месяц назад Тадай Кумар переехал в Питер, поскольку должен лично приглядывать за инвестициями в человский бизнес. Ты ведь знаешь этих челов: без надзора они только воровать способны да за границу с наворованным сматываться под видом диссидентов.
— Не отвлекайся на фашизм.
— И в мыслях не было.
— Что случилось с Тадаем?
— Не с ним. — Ажар уткнулся взглядом в стол, помолчал, прикидывая, как сподручнее рассказать о сути дела, а затем плюнул и бросился в омут с головой: — У Тадая убили собачку.
— Что?! — в первый момент мне показалось, что я ослышался.
— Ну, не у него, а у его дражайшей супруги Кариды, но всё равно — убили. Наша жертва: йоркширский терьер по кличке Преференция. — Только теперь третий референт осмелился поднять на меня взгляд. — Я её знал: прекрасная псина, только истеричная, как последняя сука.
— Я ухожу. Зонтик оставь себе.
Так глубоко меня ещё не унижали. Едва я понял, что все происходящее — не первоапрельская шутка, сразу же оскорбился, попытался вскочить, но… Но даже из ипотеки вырваться проще, чем из цепких шасских лап.
— Войди в положение, — проникновенно попросил Ажар, обеими руками прихватив меня за полу пиджака. — Тут весна в свои права вступила, осы без конца обостряются, грифоны случаются прямо в парке, а Карида — троюродная племянница директора Службы. У меня на эту собачку уже две группы менеджеров ездили и ничегошеньки не нашли. Как померла она, ребята знают, но Карида недовольна, зараза такая… Вечером директор на доклад вызывает, а у меня трое детей и жена-мотовка. Кто их кормить будет? Ты?
Весомая премия и трагические обстоятельства референта сумели смягчить моё твёрдое сердце, но сразу я не сдался.
— Что изменится с моим согласием? — поинтересовался я, пытаясь оторвать от пиджака шасские пальцы.
— Я доложу Михару, что расследование продолжается, и в Питер отправились наши лучшие специалисты, из тех, кто в Питере ещё не бывал. Я старика знаю, он уточнять не станет, и неделю я выиграю, а там как-нибудь само рассосётся. — Вот она, бюрократическая сущность: спрятать проблему и подождать. — Главное, доложить нужно, что расследование идёт своим чередом и все мы очень переживаем о гибели несчастной Преференции.
— Я, конечно, не самый известный сыщик Тайного Города, но себя не на помойке нашёл. И если кто-нибудь узнает, что я расследую гибель болонки…
— Йоркширского терьера.
— Непринципиально. Ты представляешь, что станет с моей репутацией?
— Которой у тебя всё равно нет.
— А с такими контрактами и не будет, — пробурчал я, отдирая последний шасский палец. Весь пиджак измял, бюрократ.