Короче, вышел на нас отряд Али, человек под тысячу в полном вооружении. Может, только танков-самолетов у него и не было, а так все, что хочешь. На наш холмик, где окопались восемьдесят человек, вооруженных легким оружием, и боеприпасов на пару часов боя, что на себе принесли, понеслась такая толпа, предварительно проутюжив нас минометами и гранатометами. Держались мы полдня. И чего я только не запрашивал по рации, пока она не «сдохла»: и подмоги, и поддержки с воздуха, и на себя огонь вызывал. Бесполезно! На все получал, что гарнизон на данный момент помощью не располагает. Я потом только узнал, что, пока мы на том холме насмерть стояли, он оборону Шали организовывал, а о нас у него голова не болела. И когда из личного состава у меня осталась треть, и те еле-еле на ногах держались, а патронов по рожку на брата, в затишье приказал я отходить. Вывел я двадцать семь человек из восьмидесяти четырех, и из тех половина, включая меня, раненые. А банда Али, представляешь, развернулась и ушла обратно в горы. Испугались нас, представляешь? Пацанов моих испугались. Они там возле холма, потом, как выяснилось, две сотни положили.
– Так тебе за это «мужество» дали, а что так мало? – Виктор от удивления аж привстал.
– А это отдельная история. Слушай. Добрались мы до Шали. Как, не буду рассказывать, а то совсем расстроюсь. Посадил я своих бойцов возле комендатуры, тех, что не раненые, раненых, конечно, в госпитале оставили, а сам к коменданту. Он как меня увидел, так с лица и изменился – пятнами весь пошел. Очень был удивлен, что я жив. Ну, я как стоял, так с левой ему по пятнистой морде и влепил. Повезло ему, что правая у меня осколками нашпигована была, как изюмом пирог. Тот с копыт, и как завизжит на весь город… в общем, оттащили меня, не дали излить все, что накопилось, отцу-командиру.
Дальше все, как положено, – арестовали меня за нападение на старшего по званию офицера и непосредственного начальника, да еще и за драку. Полковник этот серьезных покровителей имел в Генштабе.
– А драка-то когда? – удивился Виктор.
– Ну, я там, пока меня от полковника уводили, немного с комендантской охраной повздорил – расстроен был сильно, – Алексей в очередной раз отпил из кружки. – Ты чай-то пей, а то остынет.
Вот такие дела. И сидел бы я сейчас где-нибудь в Коми, а не здесь с тобой, но за меня мой генерал заступился, из Псковской дивизии. Мировой мужик. Десантники своих не бросают. Инициировал проверку по факту гибели роты десантников. Большие полковники из центра разобрались, что Загорельскому этому надо в солдатики на коврике играть, а не элиту армии на произвол судьбы бросать. Его по-быстренькому куда-то в Москву на повышение отправили и намекнули, что если не хочет, чтобы проверка возбудила уголовное дело, то с меня все обвинения снять нужно. Ну, и меня с глаз долой – после госпиталя сюда. Генерал сказал, мол, пару годиков пересидишь, потом я тебя заберу. За бой меня к «герою» представили, но из-за драки (полковник, наверное, подсуетился, падаль, хоть чуток, но нагадил вслед) дали орден Мужества и внеочередное звание. Я не в претензии, не награда важна. Плохо, что такие, как Загорельский, могут решать, кого и чем наградить, кого спасать, кому жить…
Вот и сижу… и досиделся. Уже нет ни Загорельского этого, ни генерала моего, а есть новая война и, как там его Кристина называла? Древнев.
– Да-а, как и сказал – занимательно. Я бы даже сказал – поучительно, – Виктор снова откинулся на спинку стула и с удивлением уставился на остывший чай в кружке, после чего залпом выпил холодный напиток и застыл с задумчивым выражением лица.
– Ладно, Витя, ты иди, отдыхай, а я думать буду. – И, дождавшись, пока лейтенант выйдет из комнаты, снова склонился над картой.
Глава 21
Первая кровь
Пурга. Сначала сильный ветер с колючими даже сквозь маску противогаза льдинками расстроили и напугали Максима. Видимость была не больше пяти метров, и непонятно, что там впереди видел Виктор, ведя небольшой отряд из пятнадцати человек. Но затем, рассуждая здраво, Максим пришел к выводу, что лучшей погоды для столь рискованного мероприятия не придумаешь. Метель обеспечит скрытный подход к цели и заметет следы во время отхода. Находясь в середине отряда, вооруженный лишь легким складным короткоствольным карабином, первое время из-за скудности обзора и скуки он считал шаги, но уже где-то на второй тысяче сбился со счета и плюнул на это дело. «Как там командир разбирает дорогу?» Поправив в очередной раз сползающий с плеча ремень медицинской сумки, которую Доку в*censored*ли в качестве компенсации «за недогруженность», он с удовольствием отметил, что идти стало легче. Скорее всего, дорога наконец-то пошла под уклон, а впереди, среди постоянного мельтешения обезумевших в энтропии снежинок, стало угадываться темное пятно, которое, когда отряд к нему приблизился, проявилось севшим на мель прогулочным речным трамвайчиком «Смолянка». Некогда любимое место проведения корпоративов канувшего в Лету среднего класса. Вот ведь, севшая на мель ржавеющая посудина стала достойным памятником прошлой веселой жизни.
Ветер, не встречая препятствий, разгулялся не на шутку вдоль Днепра, покрытого льдом.
– Отдых пять минут. Максим, оставь баул и в дозор, – распорядился Виктор.
Скрывшись от ветра за бортом судна, отряд повалился на снег. Вручив Латышеву сумку, Изотов обошел давший крен теплоходик и вскарабкался на палубу с другой стороны, рассуждая, что чем выше он будет, тем больше увидит. Где там! Первый же порыв ветра чуть не скинул его с палубы обратно на снег, сведя все труды к нулю. Наклонившись под углом к неистовствовавшему ветру, Максим пробрался сквозь покореженные столы, стулья и перевернутую барную стойку с остатками некогда элитной алкогольной продукции. А за бортом – белая мгла, съедающая все предметы уже в десяти метрах. Укрывшись от ветра за рубкой капитана, прямо над отдыхающими бойцами, Док прикинул, что, пока он сюда забирался, половина отдыха уже прошла. Устроившись в маленьком закутке безветрия, он огляделся по сторонам и с удивлением заметил, что следов группы уже практически не видно. Непроизвольно вспомнил наставления Еремина перед выходом…
Вся их группа, состоявшая из молодых ребят, половина из которых были срочниками, одетая и вооруженная, собралась перед дверью с гермозатвором. Капитан лично подошел к каждому, проверил оружие, ободряюще похлопал по шлемам.
– Ребята, не геройствуйте без нужды. Вы мне все нужны живыми. Слушайте командира. Виктор, сохрани всех. И что хочешь делай, но чтобы эти не узнали, кто мы и откуда. В этом наше основное преимущество, не упусти его.
Улыбаясь воспоминаниям, Максим услышал короткий возглас командира о конце отдыха и, не утруждая себя повторным путешествием по палубе, спрыгнул за борт в ближайший сугроб.
Отряд, выстроившись гуськом, медленно скрылся во мгле, продвигаясь вдоль реки к своей цели, оставив сиротливый речной трамвайчик в качестве маяка на обратный путь. Страшно ли идти в бой? Да, до усрачки страшно! Как известно, ожидание боя страшнее, чем он сам. Скорее бы уже…
* * *