– А это что?
– Саперная лопатка, господин следователь. И еще какое-то железо, понятия не имею какое.
– Лопатка, по заключению экспертов, была обработана излучением аномалии… – Следователь нацепил очки и полистал бумаги. – Тип девять индекс сто семнадцать, известная среди сталкеров как «горн». Причем обработана целенаправленно и весьма качественно… Опять-таки по мнению экспертизы, предмет был специально помещен в зрелый аномальный очаг, а не находился в нем до его развития, иначе на предмете не образовались бы межатомные связки из… гм… резонансного квази-поля Штернберга-Марковича. Фонит твоя лопата аномальщиной, сталкер.
– Я понятия не имею, господин следователь, кто такие сталкеры, что это за штуковина и где вы ее нашли. – Я, насколько позволяли синяки, изобразил на лице искреннее недоумение и пожал плечами.
– Не знаешь, да?
– Ни сном ни духом.
– Нашли в твоей машине. Вместе с вот этим, сталкер. Выключай дурака, смотреть противно. Какое-то железо называется в твоем случае двести двадцать вторая, причем там, я гарантирую, еще и двести двадцать третья маячит. Уже неплохо можно сесть, а вместе с твоей саперочкой из Зоны лет на пять загремишь, и это по минимуму. Там, братец, тоже нехилая статья из особого дополнения, и условкой ты не отделаешься. Откуда все это добро?
– Господин следователь, я не пойму, почему вы решили, что эти штуки я в машину положил? Авто мое спалили, перед этим еще и угнали, есть свидетели, что на этой машине не я к кафе приехал. Все претензии к тем ребятам, что мне лицо правили и машину поджигали. Вообще у меня такое ощущение, что я тут не в качестве потерпевшего, а в качестве подозреваемого. И хватит меня уже сталкером называть – у меня имя есть, а вот статьи нет и пока не предвидится.
Следователь раздраженным движением убрал «улики» назад в стол.
– Статью я тебе лично могу оформить прямо сейчас, – прошипел он, снова взявшись за обгрызенную ручку. – Легким, так сказать, росчерком.
– В чем же я провинился, шеф? Могу я узнать?
– Ты это… не хами тут. Гонорок свой тухлый попридержи, а то здоровьем повредишься.
– Так я уже здоровьем повредился, господин следователь. Морда, понимаете, болит, и спина отбита так, что не охнуть, не вздохнуть. Кстати, а где тот самый Паня, что меня дубасил, – вы же утверждаете, что это он был, да? Когда вы его допрашивать собираетесь – все-таки нанесение побоев и порча имущества, тоже ведь статья, не? Да вы мне и сами говорили, что я по делу потерпевшим иду. Вы уж, будьте добры, вкатите этому Пане по полной. Когда на суд приходить?
– Пошел вон! – глухо прорычал следователь, грохнув ладонью по столу. – С-сволочь!
– Прощайте, любезный. – Я встал, аккуратно задвинул стул и повернулся к выходу.
– Ладно, постой… извини. – Следователь как-то разом успокоился, устало откинулся в кресле и пододвинул мне пачку сигарет.
– Не курю.
– И правильно делаешь, Слава. Меня, кстати, Николай Андреевич зовут… а то все господин да господин… признаться, от этого слова немного воротит. Непривычно. Всю жизнь в товарищах да гражданинах начальниках проходил, а тут по-буржуйски. Фу. Не для протокола. Скажи мне, дорогой товарищ, вот почему ты заявление не напишешь? Ведь отдубасили тебя любо-дорого, мать родная не признает.
– Родная, может, и так не признает, если жива еще. – Я снова присел на жесткий стул. – А не родной меня сейчас лучше не видеть. Вот скажите мне, Николай Андреевич, вы в курсе, кто такой Паня?
– Да. Бандит, причем достаточно серьезный. Руководит небольшой группировкой на юго-западе ближнего Подмосковья, трясет сталкеров. Рецидивист, без малого авторитет.
– О как. Бандит, говорите. Вот вы, товарищ следователь, знаете это, и ваше начальство знает. Тогда ответьте на простой вопрос – почему Паня не в тюрьме?
Следователь крякнул, пожевал губами.
– Э… тут не так все просто, понимаешь…
– Непросто? Конечно, это очень трудно. Я уже понял, что проще маленькому человеку дело сшить, типа сталкер он и все такое, да еще и битый. Одиночка и никто, никаких проблем, раскрытое дельце как с куста и без всяких тебе неприятных последствий. А статистика у вас будет хорошая, верно? Как вы это называете? Палка на счет?
– Верно, – неожиданно легко согласился Николай Андреевич. – Тем более что ты на самом деле сталкер. Тоже по факту бандит и преступник, даже больше скажу – мародер, на мертвецах рубль зашибаешь, сволочь. Так с чего бы мне дело не завести? Да-да, пальчиков на лопатке и стволе нет, все выгорело, свидетели тоже в твою пользу говорят, что ты без машины в кафе пришел. Но я не идиот, Слава, и готов голову дать на отсечение, что ты только вчера из Зоны пришел, поганец этакий. Поймаю я тебя, дружок, будь спокоен. Не сегодня, но поймаю.
– Я честный гражданин, и ни о чем таком…
– Да понял я, понял, честный ты наш. Черт с тобой, скажу прямо – нет у меня на тебя ничего серьезного. Свидетельские показания возьму, а от заявления ты сам отказался. Скажи вот мне… не для бумажки, просто так. На хрена? Мрете ведь там как мухи! Если не в самом Городе, так потом от болячек разных, аномальщины этой, будь она неладна. Скажи – что вас, дураков, туда тянет?
Я промолчал.
– Ну, я еще могу понять какого-нибудь дворового гопника, простого бандита там, ворюгу. Все как на ладони. Вы же, черти, словно с луны свалились. Жизнь не мила? На кой этот риск? Бабки ведь можно и по-другому зашибать. Ты же, черт такой, в богатой конторе работал, хорошие деньги получал, может, и не такие, как за ляльки московские, но жить мог неплохо. Зачем умереть торопишься, дурень?
Следователь демонстративно отодвинул бумаги.
– Сталкеров в рай без очереди пропускают, гражданин начальник.
– Чего? – Николай Андреевич поднял брови. – Я тебя, уважаемый, ни разу не понял.
– И не поймете. – Мне стало весело. Ляпнул так ляпнул. – А, не берите в голову. Так, слышал где-то, слова понравились.
– Не, вы реально психи… В общем, не прощаюсь. Еще увидимся.
– Не хотелось бы.
Следователь хмыкнул, пододвинул мне листки.
– С моих слов записано верно… Вот тут и тут. Прочитай, а то мало ли, мы ж такие. Лишь бы человека упечь.
Добросовестно перечитав свои показания, я подмахнул бумаги. Затем, ласково улыбнувшись следователю и пожелав тому доброго здоровья, покинул кабинет. Ох, и зенки у него были – любо-дорого взглянуть. Не стоило его, конечно, злить – теперь ведь не отмажусь, если и в самом деле с поличным вляпаюсь. Засветился Фрилансер, хорошо так, заметно засветился. Придется месячишко-другой в тишине поваляться, а то, может, и дольше.
На улице меня ждал сюрприз.
В тени старой липы на лавочке напротив прокуратуры сидел Паня. Увидев меня, он поднял к уху сотовый, что-то спросил и широко усмехнулся. Рядом с Паней сидел съежившийся Ботаник – по выражению его лица было видно, насколько он рад такому соседству.