— А чего это? — прищурился детина. — Зачем?
— Затем. Хочешь, чтобы он опять накапал шакалам?
— Не.
— Ну так заткнись и делай, что говорят…
Одной рукой взяв Сомика за подбородок, другую запустил под бушлат и принялся расстегивать штаны.
— Братан, ты чего?! — угадал, наконец, Мазур идею товарища. — Попалимся — кабздец будет! Ты чего?! Такое дело…
«Правда, что-то меня малеха занесло. Глазов, если узнает… как бы до греха не дошло», — вдруг подумал рядовой Саня Гусев, а вслух сказал, успокаивая и себя и собеседника:
— Не бзди раньше времени. Как попалимся-то? Этот лошара, что ли, сдаст? Чтоб все на него, красивого, полюбоваться могли? Такие вещи не пропаливаются, братан…
Мазур заткнулся, поднял телефон. Сомик, до которого тоже дошло, что происходит что-то уж совсем жуткое, неназываемое, вдруг задергался, попытался встать… Мазур успокоил его чувствительным тычком колена под ребра.
— Не дрыгайся, хуже будет! — дополнительно пообещал он.
И Сомик застыл в тупой оторопи, замороженный иррациональным страхом перед этим «хуже».
Гусь расстегнул штаны, шепнул Мазуру:
— Снимай! — и сунул то, что достал из своих штанов, Жене в заплаканное лицо. Сомик стиснул зубы и замычал, отворачиваясь.
Гусь свободной рукой влепил ему затрещину, потом другую. Сомик мотал головой, мыча закрытым ртом. Попозировав еще немного, Саня подмигнул Мазуру. Тот выключил камеру на телефоне и неуверенно гоготнул:
— Завафлили пацана!
— Опустили, не зафавлили, — деловито поправил его рядовой Гусев, застегиваясь. — Не путай понятия… Дай сюда мобилу.
Положив телефон в карман, Саня толкнул ногой обмякшего на батарее Сомика:
— Как самочувствие? Теперь попробуй только вякни что — я сразу этот клипешник по рукам пущу. А там, глядишь, он и в Интернете появится. Ославишься на весь мир, сучонок…
Женя молчал, то ли не веря, что все кончилось, то ли не до конца осознав, что с ним произошло. Его мелко потряхивало.
— Пошли, братан, — хлопнул Гусь по плечу Мазура. — Все, один готов… А не хрена было залупаться…
* * *
Игорь Двуха в каптерку зашел сам, своими ногами. А как ему было не зайти, если преградивший ему в казарменном коридоре дорогу младший сержант Кинжагалиев проговорил, заранее уже презрительно щурясь:
— Разговор есть. Пошли побазарим. Если не боишься, конечно.
Двуха пожал плечами, пробормотал:
— Кого бояться-то, тебя, что ли?.. — и пошел следом за сержантом.
У дверей каптерки Кинжагалиев остановился, пропуская Двуху первым. В каптерке Игоря ждали двое: младший сержант Бурыба, развалившийся на крытом старыми бушлатами топчане, и еще один парень, стоявший рядом — из той троицы, что ассистировала Гусю и Мазуру прошлой ночью. Парня этого называли Кисой, должно быть, из-за того, что толстые губы его вечно были растянуты в полуулыбку-полуухмылку, в которой проглядывало что-то кошачье. Настоящее же его имя было Серега.
В каптерке плавала пропитанная пылью полутьма, топчан не был виден с порога — он располагался в укромной нише между двумя металлическими стеллажами, на полках которых плотными стопками лежали комплекты обмундирования. Двуха, войдя и не приметив никого, довольно смело прошел несколько шагов и остановился только тогда, когда за ним хлопнула, закрывшись, дверь. Младший сержант Кинжагалиев запер ее на два оборота ключа. После этого Бурыба и Серега явили себя новобранцу.
Нельзя сказать, чтобы Игорь очень испугался. По опыту своей прошлой, богатой драками и разборками жизни он знал: сразу бить не будут. Да и будут ли вообще бить — еще вопрос. Предъявить парням ему, по сути, нечего. На этот счет у Двухи были примерно следующие соображения:
«Ну, поставил себя сразу перед местными не лохом, а пацаном, который ни перед кем гнуться не собирается. Ночью за это спросили — ответил, заднюю не включил. А что ремень схватил, так их же больше было. И ремень-то не с себя снял, а у нападавшего отобрал. Что, спрашивается, им мне предъявлять? Нечего!»
— Привет, — лениво проговорил Бурыба.
— Здорово, парни, — откликнулся Двуха спокойно и даже несколько развязно, тем самым стремясь показать, что текущей ситуацией нисколько не напуган, потому что правила этой игры ему прекрасно известны. Правда, на всякий случай, он отступил чуть в сторону, прислонившись спиной к стеллажу, чтобы держать в поле зрения и Бурыбу с Кисой, и находящегося позади Кинжагалиева. — Зачем звали, о чем базар?
— А пацан-то нормальный, — с сочувствием в голосе проговорил Кинжагалиев, — реально, самый нормальный из этих четверых.
— Да я это сразу понял, — подтвердил и Бурыба. — Пацан нормальный, только скорешился не с теми, с кем надо.
— Ну, а куда ему деваться-то было? — подал голос и Киса. — Земляки, святое дело…
— Земляки тоже разные бывают, — качнул головой сержант Бурыба. — Их же не выбирают.
— Короче, — перешел от обмена мнениями к делу Кинжагалиев. — Игорян тебя зовут, да? Меня — Ермен.
— Приятно, — сказал Двуха, хотя приятно ему вовсе не было. Наоборот, он насторожился. Спрашивая его имя и называясь сам, младший сержант не протянул ему руку, следовательно, в мирном исходе дела уверен не был. Хотя, с другой стороны, Кинжагалиев дал понять, что беспредела тоже не предвидится. Здесь тоже чтут старинное правило: «пожавши руку — не бьют».
— Ты кто по жизни? — спросил Киса.
Двуха долго не думал:
— Босяк.
— Поясни.
— Чего пояснять? Живу по понятиям. На районе меня знают. Имею авторитет.
— Во, — сделал акцент на последней фразе Бурыба. — Авторитет, значит, имеешь. Авторитет — штука такая, сам собой не появляется, правильно? Его заработать надо. За слова свои отвечать, за поступки отвечать, косяков не допускать, правильно?
— Правильно, — согласился Игорь.
— Ты, Игорян, на пацанов наших, которые тебя ночью прессануть пытались, не обижайся, — произнес Кинжагалиев. — Ты пойми: мы тебя не знаем, ты нас не знаешь. Ты в новый коллектив попал, здесь твои былые заслуги ничего не стоят. Здесь авторитета у тебя нет. Понимаешь?
— Понимаю, — снова согласился Двуха, но уже с меньшей охотой.
— А если понимаешь, смотри дальше: мы служим уже седьмой месяц, друг промежду друга уже давно разобрались, кто есть кто. А ты что делаешь? Безо всякой оглядки на авторитет прешь напролом. Прикинь такую ситуацию: на район к вам заезжает паренек, чужой, незнакомый, заходит в… Где вы обычно зависаете?
— В «Бегемоте», — с легким вздохом припомнил Игорь. — Барчик такой нормальный. Там хозяином наш местный пацан, ну… взрослый, конечно…
— Вот и прикинь. Заходит паренек в «Бегемот» этот самый, пинком стулья с дороги опрокидывает, бармену плюху по морде за то, что пиво теплое… ноги на стол и сидит себе… в сторону столика, за которым ты с пацанами отдыхаешь, поплевывает. К нему подходят сначала… Кто там у вас основной?