– Я сильно удивился, увидев Кэпа, и спросил, откуда он здесь. Мелькнула мысль, что и его поймала Установка и уволокла в Заповедник, – прервал друга Док.
– То есть ты никак не ощутил тех миллионов лет?
– Не-а, я только и помню чей-то голос: «Здесь твое тело. Сейчас ты воссоединишься с ним, и тебя извлекут из камня в положенный срок. Другого пути из Заповедника не существует! Ты готов?» Потом меня что-то толкнуло, и я влетел в темную прохладу, где на секунду увидел себя, но только как бы со стороны, и последней моей мыслью было: «Кто же меня разбудит?» А следующим, что я увидел и воспринял, был Кэп.
– Ну вот, – выслушав Дока, продолжал Кэп, – мы тоже никого там не увидели. А по словам Виракочи, и он ничего серьезного не почуял. Так что, Док, мы тебе ничем не поможем. Кто вложил тебе в голову знания о четырех Дейнохах и о том, где они лежат, мы совершенно не знаем.
– Да погодите, как так «не знаем»? А те двое Звездных, которые плавали с нашими клонами, а куда Виракоча с ними же плавал? К Дейнохам! И возле каждого были кристаллы! Как это «не знаем»?
– Вот то-то и оно, что плавали, – задумчиво произнес Расписной-Иваныч. – Но, если честно сказать, плавали для того, чтобы отвлечь и показать, что не бездельничаем. Но это не главное. Главное совсем в другом. – И, грустно осмотрев всех присутствовавших, Иваныч закончил: – Когда в тайге появились мои коллеги: Смит, Ли, Сильвио и Дэгур Эгертсон, – они мгновенно исследовали спящего Дейноха и установили, что он – настоящий! Что каждый кристалл в друзе – это… как бы сказать… микрокопия Тираннозавра, но для чего там эти микрокопии, мы не знаем! Непонятно, как их намереваются использовать, как будут они действовать. Вот в этом-то и загвоздка. И пока мы ее не решим, не разгадаем, нет смысла предпринимать какие-либо действия. Вот, кстати, почему мы и организовали эту тройную экспедицию. Понял, Текс?
В этот момент в комнате, у самого окна, возник Виракоча и взволнованно сообщил:
– Есть новости, очень неприятные, надо всех собрать! Иваныч, где все остальные? Где Ли, где Дэгур?
Примерно через час собрались все, так сказать, заинтересованные участники. Инозвездные пришельцы, земляне в статусе Наблюдателей и два земных Мага – Виракоча и Улуру. Все это время, пока они собирались, Великий Инка Виракоча нервно вышагивал по комнате и не отвечал ни на один вопрос. Потом он вышел через памятный и, как когда-то казалось друзьям, волшебный коридор на боковую поверхность скалы и, скрестив руки на груди, неподвижно замер, освещенный лишь светом звездного, но безлунного неба.
«Хорошо, что сейчас ночь, – подумал вышедший следом Кэп, – а то зеваки сильно бы удивились при виде индейца в полной боевой раскраске и национальной одежде на скалах Сибири». Они некоторое время стояли вдвоем, не произнося ни слова.
Наконец прямо из камня высунулась голова Расписного-Иваныча, поморгала глазами, и шея, к которой крепилась эта голова, тут же резко удлинилась и, обогнув Виракочу, развернула к нему лицо Иваныча:
– Дорогие гости, а не надоели ли вам хозяева? Все собрались, один ты мечтаешь при звездах! Айда! – Длиннющая шея резко укоротилась и вместе с головой втянулась в камень. Кэп, а следом и Виракоча, так и не проронивший ни слова, вошли в скалу и далее по коридорчику, в зал.
– Виракоча, давай выкладывай! – со смешком предложил Иваныч, а инка, хмуро глянув на него, сказал:
– Здесь не до смеха, и вот почему. Мы встретились с Улуру в тот момент, когда он собирался меня разыскать, ибо узнал… Впрочем, давайте я на детали не буду тратить время, а сразу о главном. А главное таково: никакой экспансии Тираннозавров не будет…
– Как это – не будет? – возмутился Док. – А что же я наблюдал там, в Заповеднике?
– Ее не будет потому, что все Тираннозавры и так уже здесь!
– В смысле? Что значит здесь? Где это «здесь»?
– Здесь, значит, здесь! Они уже в нашем с вами мире. Где, спрашиваете вы? И я отвечу: вот те микрокристаллы, что лежат с Дейнохами, и есть Тираннозавры. В этом-то и заключался весь фокус – все ждали банального перебрасывания хищников из прошлого в будущее, к нам, но все оказалось не так. Была разработана и применена новая – если можно так сказать про магию – технология, которую следовало бы назвать наномагия. Смысл ее таков: в одной друзе около пяти тысяч мелких кристалликов, и при команде из каждого кристаллика мгновенно вырастает Тираннозавр, который бросается за едой, причем бросается туда, где ее много. Насытившись, он исчезает, но не в прошлое, как все думали, а опять в кристалл. И после того как эти друзы кристаллов распадутся, все они так и останутся одиночными. И эти кристаллы могут валяться в песке, лежать на морском дне и так далее! Найти одиночный кристаллик невозможно. И сейчас любая попытка уничтожения хоть одного из них дает старт всем остальным, еще целым. Попытка уничтожения всей друзы дает старт прочим друзам, а далее считайте: мы знаем о четырех лежбищах. Господа Ли и Эгертсон, пока мы с вами катались по озерам, искали и нашли еще столько же лежбищ Дейнохов с кристаллами. А теперь прикиньте, сколько Тираннозавров может высвободиться одновременно…
– Без малого полмиллиона, – тихо ответил Текс.
– Да, цифра примерно такая. – И помолчав, инка закончил: – Дейнохи здесь совсем ни при чем. Они – камикадзе, хоть и невольные. И вообще, они обмануты так же, как мы с вами, – их, как говорится, использовали втемную.
После этих слов молчание было длительным и тягостным. Наконец Док спросил:
– И что делать? Как их остановить?..
– И кто им даст команду действовать? – каким-то не своим голосом спросил Текс.
– Как их остановить – не представляю. А команду им даст геоад, которого мы освободили. Его зовут Молох. Будущий царь всея Земли!
Молох сидел в паланкине на вершине плоской горы у самого обрыва, откуда открывался отличный вид на город, где ему теперь предстояло жить. Город был невелик и весь уместился на левом довольно небольшом берегу огромной реки. Его одно– и двухэтажные домики были очень добротными, но слишком похожими. И статуи: маленькие, большие и очень большие. Статуи были везде! И это были статуи верховного божества этого мира – Молоха, его статуи. Раньше он к таким проявлениям поклонения – статуям, картинам, барельефам и прочим знакам – был весьма равнодушен, а зачастую просто не видел и не замечал их, а вот сегодня ему на какой-то короткий миг стало неловко, неприятно и даже стыдно, будто он обманывал маленьких детей. Впрочем, Молох быстро прогнал эту мысль, ибо полезные и нужные вещи, в том числе и такие действия властей и его подданных следовало вроде и не замечать, но снисходительно, так чтобы поклоняющиеся понимали, что это нужно, что это хорошо. «А вообще, – подумал он, снова критически посмотрев на город, – какой он маленький и убогий!» Молох вспомнил другие города и столицы стран – огромные, шумные, ушедшие далеко вперед, – и ведь там они со Светодателем тоже были объектами поклонения, были божествами. А эти – он оглянулся на свиту – отсталые. И, думая так, он сильно удивился, ибо подобные и такие критические мысли посетили его впервые. А может, это и хорошо? Здесь, в тишине захолустья, ему будет проще и легче набраться сил. Впрочем, все критические мысли его посетили на мгновение, и он их тут же изгнал, списав на миллионнолетнюю усталость. Да, он, Молох, устал! Миллионы лет в камне! Эта вечность была страшна тем, что, находясь в таком виде, он ощущал течение лет. Это даже представить невозможно – миллионы лет испытывать холод и жару, а временами даже слышать говор людей, что иногда появлялись рядом! Правда, в камне время для него текло совсем по-другому – так, период зима – лето был для него такой же длительности, как вне камня день – ночь. Он то терял последние крохи надежды, то она вспыхивала вновь и придавала ему какие-то силы, грела его. И когда Молох в стотысячный, наверное, раз отчаялся, подумав, что поскорей бы его вообще не стало, как вдруг почувствовал свои руки и ноги. Он даже чуть смог подвигать ими и, не успев еще толком осознать перемену, оказался в том мире, где все слепо поклонялись именно ему. И это было очень кстати, ибо он полностью лишился своих магических и физических сил. Его даже, словно калеку, носят теперь в паланкине. А еще его терзали мысли о прошлом, мучил вопрос: почему с ним такое случилось, за что? Почему Светодатель позволил это сделать? Ведь он, Молох, сейчас бессилен, ни на что не способен, и сколько еще пройдет времени, прежде чем он что-то сможет, никому не ведомо. А ведь и эти дураки-ящеры, и капсулы-кристаллы полностью готовы и ждут только его сигнала. Подумав об этом, он вдруг испугался: а не забыл ли мантру-заклинание, освобождающее Тираннозавров? И, зная, что он бессилен, негромко произнес несколько фраз этого заклинания, играя при этом голосом то на повышение, то на понижение звука. И тут все его мысли исчезли, ибо сверху полился такой знакомый, белый, но какой-то странно-мертвенный свет.