— Случилось? Нет, конечно нет.
Что здесь случилось — или не случилось, — Моне до этого дела быть не должно.
— Но она не берет трубку, — с явным беспокойством сказала Мона. — Эдди всегда отвечает на звонки.
— Это просто смешно. Ведь еще нет и двенадцати. Должна же она отдыхать хоть иногда. Может, она спит.
— Она бы услышала звонок телефона.
— Может, она просто не захотела брать трубку.
Мона только фыркнула.
— Мне нужно с ней поговорить. Скажи ей, что мне нужно с ней поговорить.
— Я скажу.
— Скажи, чтобы она мне позвонила. — И Мона отключилась.
В последовавшей за этим тишине Ник стоял, пытаясь испепелить телефон взглядом, и никак не мог решить, на кого он больше сейчас злится — на Эдди или ее мать.
Дерек Сайто был хорошим парнем. Он был веселый, обаятельный, а еще он был красивее, чем помнила Эдди. Он повзрослел, стал крепче, и у него развилось легкое и ироничное чувство юмора. Он преподавал английский старшеклассникам, был холост, заверил ее в том, что сердце его никому не принадлежит, и Эдди интересовала его как женщина. А еще Дерек явно был надежным и спокойным человеком, как раз таким, которым должна бы заинтересоваться она, если ей хочется серьезных отношений.
Но он был ей неинтересен — вот так просто.
У нее было такое ощущение, что гормоны, которые так и кипели, когда она сегодня после обеда была в объятиях Ника, приняли лошадиную дозу снотворного, как только Дерек за ней заехал.
Причем заснули не только ее гормоны, но и ее мозг тоже.
Перед концертом они поехали ужинать, и, как ни старалась Эдди следить за ходом разговора с Дереком, мысли ее все время возвращались к тому, другому мужчине, который совсем скоро уже уйдет из ее жизни, к мужчине, который ясно дал ей понять, что хочет с ней переспать и только. Она старалась не отвлекаться, внимательно слушать, задавать правильные вопросы. Но она сильно прокололась, когда Дерек, рассказывавший ей о летней театральной школьной постановке, спросил, читала ли она пьесу.
— А кто ее написал?
— Ромео и Джульетту? — Его страдальческая улыбка навсегда, наверное, отпечатается у нее в памяти.
Щеки ее заалели.
— Извини. Извини. Не знаю, о чем я только думаю. Я… — Она покачала головой. — Я плохо сплю в последнее время.
Это было правдой.
Выражение лица Дерека смягчилось, он понимающе кивнул.
— Конечно, тебе все еще тяжело, — сказал он и легонько потрепал ее по руке. — Я рад, что ты сегодня со мной выбралась на концерт.
— Я тоже, — горячо сказала Эдди, хоть и не была уверена, что причины для радости у них одинаковые. Но ей удалось до конца вечера ничего больше не ляпнуть.
Когда Дерек свернул с извилистой дороги в сады их поместья, уже было совсем темно. Они ехали в окружении эвкалиптов в слабом лунном свете, и Эдди уже видела вдали огни дома Моны. Она взяла с пола машины свою сумочку, а потом стала репетировать очень вежливую речь в духе «Дерек, все было просто чудесно, спасибо за прекрасный вечер».
Машина Ника была припаркована перед гаражом. Сердце Эдди тут же невольно перевернулось в груди.
Она тут же специально переключила внимание на Дерека.
— Все было чудесно.
Он заглушил мотор и повернулся к ней с улыбкой:
— Да. Я рад, что мы встретились.
— Я тоже. Я правда хорошо провела время, Дерек. — Она сжала ручку дверцы. — Спасибо.
Он тоже вылез из машины. Она знала, что он это сделает. Не знала, как сделать так, чтобы этого не случилось. Надеялась, он не обидится, если перед уходом она подарит ему самый наилегчайший поцелуй. Эдди направилась к каретному ангару, остановилась у ступенек и повернулась к Дереку:
— Еще раз спасибо тебе.
Он улыбнулся саркастичной понимающей улыбкой:
— Не за что. Мне было приятно.
Была секунда, когда она подумала уже, что ей не придется его целовать. Но, когда он к ней наклонился, она поняла, что не сможет вот так просто отвернуться. Он едва коснулся ее губ.
— Я спрошу маму, выступит ли она осенью у вас в колледже, — сказала она. — Но не знаю, когда я смогу с ней поговорить. Она не отвечает на звонки.
— О, теперь уже отвечает, — неожиданно раздался рядом низкий хрипловатый голос.
Эдди подпрыгнула и развернулась как раз вовремя, чтобы увидеть идущего к ним из темноты Ника.
— Она хочет, чтобы ты ей позвонила. Сегодня.
Она не знала, как ему это удалось, но он очутился между ней и Дереком.
— Это Ник Савас, — произнесла она. — Он реставрирует старое ранчо. Для моей матери.
— Она хотела знать, где ты, — продолжил Ник, как будто она ничего и не говорила. — И с кем ты. — Своим тоном он ясно дал понять, что Дерек его не впечатлил.
— Спасибо, — кивнула Эдди. Она не стала представлять Дерека. Ник явно был не в настроении слушать. — Очень мило с твоей стороны было не ложиться, чтобы это мне передать…
— О, я не спал, — протянул Ник. — Я был в городе.
Дерек, который все это время наблюдал за их обменом любезностями, наконец заговорил.
— Ну, не буду вас больше задерживать, — сказал он Нику.
Эдди удивленно на него посмотрела, впечатленная его готовностью нос к носу столкнуться с Ником, который больше всего сейчас походил на питбуля, охраняющего свою кость.
Ник сжал зубы. Все его тело чуть не завибрировало от напряжения. Эдди совсем не хотела, чтобы Дереку надрали задницу, поэтому она сказала:
— Пойду позвоню ей прямо сейчас. Ты не против, если я перезвоню тебе утром и скажу, что она ответила?
Дерек с секунду поколебался, но потом все-таки кивнул:
— Буду тебе признателен. — Он перевел взгляд на Ника. — Я друг Эдди и ее мужа, — добавил он, застолбив тем самым за собой право ее защищать.
Воздух между Дереком и Ником звенел как натянутая струна. Потом, похоже, Дерек решил, что достаточно понятно изложил свою позицию, повернулся и пошел обратно к машине.
Эдди не сдвинулась с места, пока Дерек не уехал. Ей очень хотелось сейчас пнуть Ника.
— Мог бы подождать, — сквозь зубы процедила она.
Ник пожал плечами:
— Могла бы сказать, куда идешь.
Эдди пошла к дому Моны вслед за Роем.
— Я не думала, что тебе есть до этого дело, — бросила она через плечо.
— Твоей матери было дело.
Ее матери — да. Ему — нет.
— Я ей позвоню. — Эдди прошла с собакой мимо Ника к своей квартире, поднялась по лестнице и захлопнула за собой дверь.