— Я так думала, — согласилась она, от напряжения у нее болело горло. — Я надеялась… — Голос у нее сорвался.
Черт! Она не хотела выдавать, как ей больно. Хотя — почему бы и нет?
— Ты знала, что об этом речи не идет. Я этого не хотел. Никогда, — настаивал он. — Мы это обсуждали.
— А как насчет того, что хотела я?
Он посмотрел на нее:
— Ты меняешь правила игры.
— Я? Ты их изменил, когда приехал за мной сюда!
Он открыл рот, и с секунду она думала, что он будет это отрицать. Но он только пожал плечами:
— У нас была хорошая ночь.
— Ты полмира проехал! Взялся за реставрацию третьесортного глинобитного ранчо, когда мог бы заниматься ценным с исторической точки зрения шотландским замком.
— Я займусь замком. Туда я поеду потом.
— Когда закончишь здесь?
— Да.
— Когда закончишь со мной!
От ее слов у него дрогнул мускул на подбородке. Она мысленно молила его о том, чтобы он это отрицал. Но он не стал этого делать.
— Да, — яростно прошипел он сквозь сжатые зубы.
Эдди вырвалась из его объятий:
— Ладно. — Она схватила с тумбочки телефон и побежала вниз по лестнице.
Ник бросился за ней и догнал ее уже у двери.
— Что ты делаешь?
— Ухожу.
— Что? Куда? Ты же живешь здесь!
— Ну, я сейчас не хочу быть здесь. Идем, — сказала она Рою.
— Эдди! Перестань. Не будь смешной. Если кому-то надо уйти, так это мне.
— Ладно. Уходи. Иди к черту. Мне плевать.
Конечно, это была ложь. Если бы ей было наплевать, если бы она не любила его всем сердцем, ей не хотелось бы сейчас так разреветься. Она распахнула дверь и побежала вниз по ступенькам крыльца, Рой следовал за ней.
— Эдди! Черт подери!
Но она не остановилась. Не могла. И она не собиралась стоять там и слушать, как Ник будет ей говорить, что она ведет себя неразумно. Разум не имел к этому ровным счетом никакого отношения.
— Эдди! Ради бога!
Но Эдди не слушала. Она открыла дверь своей машины, подождала, пока туда запрыгнет Рой, села на водительское место и завела мотор.
— Не будь идиоткой! — Он ухватился за дверцу, но было уже поздно. — Эдди!
Она уехала не оглядываясь, с трудом из-за слез всматриваясь в дорогу. Вот что бывает, когда доверяешь инстинктам.
Он ее отпустил.
Запрыгивать в машину и мчаться за ней было бесполезно. Он не хотел, чтобы она сделала какую-нибудь глупость. Хотя похоже, невзирая на его предупреждение, она уже совершила одну глупость — влюбилась в него. Пытаться поговорить с ней было бессмысленно. Так что будь что будет, думал он, глядя на исчезающий за поворотом свет фар ее машины. Но даже сейчас ему хотелось, чтобы она замедлила ход, вернулась и обняла его, чтобы она была благодарна за то, что у них было.
Этого вполне достаточно, черт возьми! Ей должно было этого хватить. «Мне же хватило», — сказал он себе и ударил кулаком по стенке гаража.
* * *
Она поехала к пляжу у колледжа. Это поможет ей проветриться, и у нее прояснится в голове. Так она сможет взглянуть на всю эту ситуацию со стороны. Именно сюда она приехала после того, как ее отношения с Кайлом развалились.
Она стояла, глядя на воду, тонула в унижении и разочаровании, и в этот момент появился Бен, который как раз совершал вечернюю пробежку. Он остановился, усмехнулся и сказал:
— Я тебя знаю.
Конечно, то, что произошло дальше, полностью изменило ее жизнь.
Сейчас она была другой. В восемнадцать она была наивной идеалисткой. Предательство Кайла ранило ее гордость. Но в двадцать пять у нее было намного больше жизненного опыта. Она могла отличить что-то настоящее от пустых мечтаний. Она была уверена в том, что не ошиблась, когда подумала, что между ней и Ником могло быть что-то особенное. Она точно знала — он любит ее не меньше, чем она любит его.
Это Ник ошибался. Это он не верил. Он не доверял. И она не могла его заставить.
И забрать произнесенные слова назад она тоже не могла. Не было пути назад, притворяться было невозможно. Она ни о чем не жалела. Но и здесь она тоже остаться не могла. Если останется он.
Она горько улыбнулась. На этот раз не было Бена, который мог бы ее спасти. Никакой Бен не смог бы этого сделать. Потому что на этот раз ее любовь была настоящей, отрицать это смысла не было.
Но жизнь всегда подкидывает нам сюрпризы. Именно в этот момент зазвонил ее сотовый, и Мона сказала:
— Рад сломал ногу.
* * *
В Бангкоке было жарко, дымно и многолюдно. Эдди так устала к тому времени, когда Мона примерно через сутки с благодарностью повисла у нее на шее, что уже почти ничего не чувствовала.
— О, слава богу, ты здесь!
Эдди позволила ей заключить себя в объятия. Наконец Мона ее отпустила, отступила на шаг и осмотрела ее с ног до головы:
— Господи боже, ты выглядишь ужасно!
«Ну спасибо», — подумала Эдди. Чувствовала она себя намного хуже, чем ужасно. Она была вымотана и эмоционально раздавлена.
— Неужели перелет был такой тяжелый? — Мона потянула ее к ротанговому дивану.
— Нет, — сказала Эдди. Перелет не имел к этому ровным счетом никакого отношения.
— Риана? — предположила Мона. — Я знаю, они с Эндрю опять ссорились.
— Да? — Эдди этого не знала. Наверное, Риана ей говорила, но она так была занята Ником, что мало обращала на ее слова внимания.
— Не надо их прикрывать, — твердо сказала Мона. — Знаю, раньше я хотела, чтобы ты помогала им мириться, но можешь больше о них не беспокоиться. Если они сами не могут решить проблемы в своих отношениях, ты это за них делать не обязана.
Вот именно. Потому что она даже свои собственные проблемы из той же области решить не могла.
— И я не ждала, что ты все бросишь и пролетишь полмира из-за Рада и его сломанной ноги, — добавила Мона. — Конечно, я не жалею, потому что и Рад, и Дирк, и Грейс ужасно по тебе скучали. Но я думала, у тебя есть более срочные дела…
Эдди понимала, о чем она, но отвечать не собиралась.
— Я рада была приехать, — твердо сказала она. — Мне очень хотелось всех вас увидеть.
— Я никому не сказала, что ты приезжаешь, — поведала Мона. — Хотела устроить им сюрприз.
Сюрприз удался, сестра и братья Эдди очень сильно обрадовались. Эдди заверила их, что она тоже очень рада. И конечно, они ей поверили. А почему нет? Она целиком и полностью на них сосредоточилась с тех пор, как вернулась домой после смерти Бена. И у них не было причин думать, что что-то изменилось.