Прикосновения Анни нельзя было сравнить с прикосновениями Лиссы. Когда Анни касалась его своими нежными пальчиками, было такое ощущение, что она изучает его и снова пробуждает к жизни.
Анни подняла руку и медленно провела пальцами по его груди сверху вниз, нечаянно задев его пульсирующую плоть, отчего он почти обезумел.
— Осторожней, — прохрипел Деметриос, — я немного перевозбужден сегодня. Столько времени прошло…
— Ах, прости, — сказала она, не поняв, что он имеет в виду, — я не хотела, я не должна была…
— Все в порядке, — заверил он ее. — Более чем. Я… схожу с ума от нетерпения.
Он стянул с нее трусики и обнажился сам. Она посмотрела на его возбужденную плоть, сглотнула и протянула руку, чтобы ласкать ее.
— Подожди. Секундочку.
Со стиснутыми зубами он нагнулся с кровати и достал из кармана джинсов кошелек, в котором лежала упаковка презервативов. Дрожащими пальцами он надел презерватив и снова склонился над Анни.
Деметриосу хотелось просто погрузиться в нее, потеряться в ее пылкой страсти и нежности. Но он заставил себя сбавить темп. Он провел рукой вниз, погружая пальцы в ее лоно, наблюдая, как расширились ее зрачки, а дыхание стало прерывистым.
Она была готова. Ее тело беспокойно двигалось, пока его пальцы ласкали низ ее живота. Она прикусила губу. Ее дыхание участилось. Он сходил с ума от желания, но он ждал, прикасаясь к ней, лаская.
Неожиданно Анни скрипнула зубами и ухватилась за него.
— Да! Сейчас. Я хочу… — слова застряли у нее в горле. Она кивнула.
— Чего ты хочешь? — выдавил из себя Деметриос. Его голос, как и его тело, был напряжен.
— Хочу… тебя!
Он хотел ее не меньше. Дольше терпеть не было сил. Погружаясь в нее, он услышал, как она судорожно вздохнула. Вдруг он замер. Этого не может быть! Она не может быть девственницей! Ради всего святого! С какой стати она пренебрегла своей девственностью ради одной ночи с ним?
Это было безумием. Но он не мог думать. Он мог только чувствовать. И желать. Еще больше. Он придвинул Анни ближе к себе, поднял ее бедра к своему животу и погрузился в нее еще глубже.
Деметриос застонал. Это не может быть правдой. Конечно же он ошибся. Но он постарался двигаться медленнее, осторожнее.
Пальцы Анни сжали его плечи.
— Все в порядке, — сказала она сквозь зубы, задыхаясь от страсти.
— Ты уверена? Ты не… Я думал, ты…
Но она задвигалась под ним, сводя его с ума, разбивая вдребезги остатки его самообладания. Он вошел в нее со всей силой и понял, что она не успела за ним. Он потерпел неудачу.
— Ах! — внезапно выдохнула она.
Он почувствовал удовлетворение в ее голосе и пристально посмотрел на нее.
— Ах? — повторил он осторожно.
— Это было… прекрасно.
В свете уличных фонарей, проникавшем в комнату, он видел ее лучезарную улыбку. Он отказывался что-либо понимать.
— Это не было прекрасно, — резко сказал он.
Ее улыбка исчезла.
— Прости. Я думала, ты…
— Я — да. Конечно же. Я получил огромное удовольствие. — На самом деле потрясающее. — Но это не оправдывает мою несдержанность.
Она улыбнулась и прикоснулась к его руке.
— Мне… понравилась твоя… несдержанность. Он изумленно посмотрел на нее. Ей понравилось?
Он покачал головой.
— Не возьму в толк почему, — пробормотал он.
— Потому что… потому что… — Но она не могла подобрать слова, чтобы объяснить. Для нее достаточно того, что он хотел ее, что он получил удовольствие. — Ты сделал меня счастливой.
— Да? В таком случае я сделаю тебя еще счастливее.
Если их первая близость была короткой и, по мнению Деметриоса, не очень удачной, то в этот раз все будет по-другому. Он будет более искусным, более сдержанным. Он покрывал все ее тело поцелуями, не торопясь, наслаждаясь ее стонами. Он позволил ей снять с него презерватив и попытался не дрожать от желания, которое вызывало прикосновение ее нежных рук.
Она была прекрасной и чувственной. И он сделает все для того, чтобы у нее было воспоминание, о котором она просила.
— Да, — выдохнула Анни.
И только когда довел ее до вершины, Деметриос понял, почему она была так счастлива, когда он от блаженства потерял над собой контроль.
«Оказалось, что доставлять удовольствие не менее приятно, чем получать его», — подумал он в тот момент, когда взрывы наслаждения потрясли его собственное тело и он почувствовал, как Анни обвила его руками.
Заниматься любовью с Деметриосом было всем, о чем Анни когда-либо мечтала. Даже больше. Она одновременно испытывала невероятное счастье и горечь, оттого что ей было так хорошо, но ведь это не будет длиться вечно.
Анни получила то, что хотела, — будущие воспоминания.
Теперь они у нее есть. С избытком. Она никогда не забудет эту ночь. Будет наслаждаться ею тысячи, миллионы раз и пронесет ее через всю свою жизнь…
Даже сейчас, лежа под блестящим от пота телом Деметриоса и проводя своими все еще дрожащими пальцами по его гладкой и крепкой спине, она впитывала каждое ощущение, запоминая звук его дыхания, тяжесть его тела, шероховатость его икр, его колючий подбородок, прижатый к ее щеке. Он пахнул морем.
И когда наконец его дыхание успокоилось и он лег рядом, она мгновенно почувствовала невосполнимую потерю. Анни хотела схватиться за него, крепко держаться, умолять, чтобы он не уходил.
Но промолчала. Он ведь дал ей то, о чем она просила. Подарил ей самую незабываемую и волшебную ночь. Анни сказала себе, что она должна быть благодарной и не ждать большего.
— Спасибо, — прошептала она.
Он приподнялся и, прищурившись, посмотрел на нее. Уголок его губ изогнулся.
— Думаю, это я должен сказать тебе «спасибо».
— У меня будут чудесные воспоминания, — заверила она его.
— Мне нужно идти, — сказал Деметриос.
Она не потянулась за ним, но осталась лежать на кровати и наблюдала за каждым его движением, когда он одевался.
А когда оделся, посмотрел на нее:
— Ты… должна… может быть, тебе нужно пересмотреть свои планы на замужество.
Она не ответила. Не хотела омрачать настоящее мыслями о будущем. Молча соскользнула с кровати и завернулась в халат, висевший на спинке стула.
— Спасибо, — снова повторила она, отказываясь думать о его словах.
«Это мне урок», — думал Деметриос, вернувшись к себе в гостиницу. Он лежал на кровати, уставившись в потолок. Но что усвоил этой ночью, он в точности не мог сказать. Возможно, узнал, что женщины — самые непонятные и упрямые существа на всем белом свете.