– А… Мм-м! – глотая и пережевывая вдруг ставший вязким воздух, выдавил Андрей Денисович.
– Вам плохо? – напрягся Суворин.
– Ты за все ответишь! – рванув вдруг ставшим тугим воротничок, выдохнул Андрей Денисович.
– Могу и ответить, – выразительно кивнул Суворин. – С вашей женой на пару…
Со скрежетом и стуком проехав по Гарибальди, многострадальный «Опель», провожаемый взглядами немногочисленных прохожих, свернул на улицу Пилюгина. Только здесь напарник Камыша обрел дар речи. Все это время он ехал, наклонившись вперед, глядя куда-то себе под ноги.
– Камыш! – прохрипел он, продолжая держаться двумя руками за грудь. – Что это было?
– Блин, а я знаю?! – взорвался Камыш. – Зачем в это дерьмо влезли? Соскакивать надо было, как вся каша заварилась.
– Я разве вам разрешал говорить? – по-стариковски проскрипел с заднего сиденья Матвей.
– Дед, отпусти нас! – с наивностью провинившегося школьника попросил Камыш. – Скажи, сколько тебе заплатили? Может, больше дадим?
– Тебя Латушкин нанял? – слабым голосом спросил Прут.
Бандиты взяли себя в руки и немного успокоились. Теперь они могли с легкостью понять, что имеют дело не со стариком, а таким же, как и сами, молодым мужчиной. Конечно, это ничего не изменит, однако Матвей хотел, чтобы они побольше находились в неведении, и оставил их вопросы без ответа.
Машина подпрыгнула на бордюре и встала напротив выхода, над которым светилась зеленая вывеска с логотипом «Рэм и К».
– Приехали! – выдохнул Камыш.
– Звони Едемской. – Матвей упер ствол «Осы» ему в затылок.
Глядя вперед, бандит достал телефон, набрал номер и приложил аппарат к уху.
– У нас накладки, – с ходу заговорил он, когда на другом конце ответили. – С вами какой-то старик…
– Не старик, а дедушка! – поправил его Матвей, с силой вдавив ствол в голову.
– Дедушка, – поправился Камыш, – поговорить хочет. Чего! Чего! Приезжай и сама разбирайся! Я предупреждал, до добра это не доведет… Какой утром?! – взревел он и подпрыгнул на сиденье. – Он нас убивать собрался…
Матвей улыбнулся, представив нелепость их положения.
– Все, – медленно убрал трубку от уха Камыш. – Она сказала больше не звонить ей…
– У меня кровь, – прохныкал Прут.
– Ты чем это нас, травматикой? – попытался наладить контакт Камыш. – А разрешение есть?
– А у тебя, милок, есть грамота людей хватать беспричинно? – скрипучим голосом спросил Матвей, размышляя, как быть дальше.
– Ты что, дед, муж той бабки, что внучку привезла? – попытался угадать Камыш.
– Нет, я ее папа, – усмехнулся Матвей и вынул изо рта шарики.
Воцарилась зловещая тишина, нарушаемая звуком проезжающих по шоссе редких автомобилей.
– Отец, ты чего, с того, с потустороннего мира прикатил? – проблеял Прут.
– Ты совсем сбрендил? – набросился на него Камыш. – Он же ряженый!
– Наконец-то мозги заработали, – усмехнулся Матвей.
– Ты же этот, – осенило Камыша, когда он услышал голос, – ну, который к нам вчера подходил.
Он попытался обернуться, но Матвей не позволил ему этого сделать, толкнув сильнее стволом в голову. Камыш навалился грудью на рулевое колесо.
– Чего тебе от нас надо? – прошептал Прут.
– Кто убил Латушкину?
– Так вот оно что! – протянул Камыш. – Не мы.
– У нас самих из-за этого проблемы появились, – потирая ушибленную резиновой пулей грудь, выдавил Прут и закашлял.
– Едемская далеко живет? – оглядев освещенную фонарями улицу, спросил Матвей.
– В двух минутах езды отсюда, – нехотя ответил Камыш. – Что ты собираешься делать?
– Сейчас поедем к ней.
– Я понятия не имею, где она живет.
– Откуда же тогда знаешь, сколько ей до работы добираться? – удивился Матвей.
– Иногда, если что-то срочное, звоним, она быстро приезжает, – пояснил за Камыша Прут.
– А сегодня она от вас отказалась? – усмехнулся Матвей.
– Мы правда никого не убивали, – завел старую пластинку Камыш.
– Знаю, это Латушкина сама себя три раза в грудь заточкой ткнула…
– Скажи ему, Камыш! – умоляющим голосом попросил Прут. – Мне в больницу надо…
– Что ты должен мне сказать? – насторожился Матвей.
– Мы видели, кто это сделал, – признался Камыш. – Скажу больше, на всякий случай навели о нем справки. Этот урод нам самим все карты спутал.
– Почему сразу не сказал?
– А ты дал хотя бы сосредоточиться? – вопросом на вопрос ответил Камыш. – Как во сне. Представь себя на нашем месте.
– Не представляю, – признался Матвей.
– Зовут этого типа Герасимов Анатолий Петрович. Он шел за ней от самого дома, – открыл было рот Прут, но Камыш не дал ему договорить:
– Этот тип с самого начала путался у нас под ногами…
– Зачем он это сделал? – Матвей переложил «Осу» в левую руку.
– Страдал он по ней, – вздохнул Камыш. – Преследовал. В день убийства Герасимов догнал ее в сквере и стал уговаривать бросить Латушкина. Кричал, как сумасшедший, что любит ее…
– Он и есть сумасшедший, – вставил Прут. – Потом сам признался, что лечится периодически…
– А Латушкина что? – нахмурился Матвей.
– Смеялась, – с затаенной злостью сказал Камыш. – Любой бы не выдержал… Чувства…
– О чувствах заговорил, – хмыкнул Прут.
– Заткнись! – одернул его Камыш. – Могла бы и промолчать. Чего ржать, как лошадь? Дура!
– А они разве раньше встречались? – не давая ему уклониться от нужного русла, спросил Матвей.
– По ходу дела, нет, – перехватил инициативу разговора Прут. – Вернее, он следил за ней…
– В общем, воздыхатель, – догадался Матвей, вспомнив выдвинутую Рыком версию. – А почему не сообщили, куда следует? – насторожился он. – Тогда бы ведь и вам легче было продолжать трепать Латушкину нервы.
– Да здесь такое дело, – начал было Прут, но Камыш снова перебил его:
– Это все Едемская. Она не дала.
– Дальше можешь не говорить, – догадался Матвей. – У него за молчание «отжали» недвижимость.
– Угадал, – сник Камыш. – «Трешка» в Бутово…
– А где его можно сейчас найти?
– Так он пока на этой квартире и живет, – ответил Камыш. – Написал дарственную и сейчас ищет, где будет бомжевать.
– Он одинок? – уточнил Матвей.
– Один, – подтвердил Камыш.