«Строгие порядки завел здесь Генерал, – подумал Талеев, – действительно как в лагере».
Вдвоем они быстро приковали одурманенных бойцов к прочным металлическим конструкциям.
– Эй, Циркач, давай сюда этого клоуна!
Едва Гера успел закончить фразу, как что-то сильно толкнуло его в бок. Падая на пол, он услышал грохот выстрелов, но, когда приземлился, вокруг стало уже совершенно тихо. Не поднимаясь с пола, Талеев оглянулся: в трех шагах от него на полу лежал Снайп. В его вытянутых по направлению распахнутой входной двери руках еще чуть дымилось дуло пистолета.
– Все нормально, командир, я жив. – Голос Виталия был совершенно спокоен.
Талеев встал и осторожно приблизился к двери. На пороге лежал один из охранников с аккуратной дырочкой точно посередине лба. Вероятно, он охранял какое-то помещение недалеко от пульта и был привлечен сюда громкими воплями своих пострадавших товарищей. А дальше... То ли он не разобрался в ситуации, то ли, наоборот, хорошо разобрался, но палить начал очередью прямо с порога. Его успел заметить Снайп. Он мгновенно оттолкнул Геру, а сам, отпрыгивая в другую сторону, выхватил пистолет и, уже приземляясь, сделал единственный выстрел.
Талеев еще раз глянул на охранника:
– Так в нашей Команде стрелял из пистолета только один человек...
– Я знаю. Анатолий Майский. – Снайп поднялся, неуверенно ступая на левую ногу.
– Вит! Тебя же ранило!
– Ни в коем случае. Просто зацепило...
Журналист чуть не силой усадил его в кресло на колесиках и задрал штанину. Ранение было действительно сквозным. Рана быстро затянется безо всяких последствий, но первое время будет доставлять сильную боль.
– Я сейчас перевяжу тебя. – Гера вытащил из кармана компактный медицинский пакет. – Всегда с собой ношу. И еще вот это. – Он показал Виту шприц. – Как минимум, на час-полтора боль практически исчезнет. Только старайся не подвернуть ногу.
– О! – К ним подошел Аракчеев. – Полевой лазарет имени проф. Талеева! – Он похлопал Виталия по плечу. – Ничего, этому можно доверять: вполне приличный коновал. А вот тому, у отопительной батареи, уже никто не нужен.
Охранник, которого Гера приковал наручниками к батарее, оказался как раз на пути целых двух пуль из автомата своего сослуживца. Одна попала в правый бок, другая – в сердце. Боец скончался моментально.
– То-то я смотрю, что все остальные пленники притихли. Что, ребята, позвать вам еще кого-нибудь из ваших друзей, а? Может, они окажутся точнее и всех вас тут сами положат? Ну, давайте, орите погромче, а мы в сторонку отойдем!
– Оставь ты их, некогда. Что у тебя с майором?
– Ну, командир, ты такие интимные вопросы в лоб задаешь! А если это любовь? И в знак своего огромного, внезапно вспыхнувшего чувства он подарил мне... кнопочку! Смотри.
Они подошли к одному из пультов, и Вадик указал на незаметный переключатель без всякой пояснительной бирки. Зато он был закрыт защитным стопором.
– Ну, и что же, что кнопочка? Важен не подарок, важно внимание. Щелк, и – ба-бах!
– Ты уверен? – поинтересовался Талеев.
– Сейчас уточню. Эй, любимый! – Аракчеев приблизился к сидящему на полу майору. – Твой подарочек действительно такой ценный?
Начальник охраны недоуменно уставился на него.
– Тьфу! Спрашиваю по-другому: эта кнопка активирует заряды на антеннах?
Майор продолжал пребывать в трансе. Вадим не выдержал. Он с размаху залепил ему звонкую пощечину по левой щеке, потом по правой. Голова охранника сильно мотнулась в обе стороны, но глаза стали вполне осмысленными.
– Каким переключателем осуществляется взрыв?
– Вон там, я показывал. Под стопором.
– Не врешь?
Майор замотал головой.
– Ну вот, командир, что и требовалось доказать.
Журналист открыл защитную крышку пульта и стал напряженно вглядываться в хитроумные переплетения разноцветных проводов.
– Хорошо, что не печатные платы, – пробормотал он себе под нос.
Из-за его плеча выглянул Аракчеев:
– Может, позовем Серегу? Он у нас все-таки инженер-электрик.
Гера ничего не ответил. Он ухватил двумя пальцами один из проводков и резко оборвал его пайку. И замер, напряженно прислушиваясь. Потом весело похлопал Вадика по плечу:
– А ты говорил: «Серегу, Серегу...» Сами с усами, вот так!
– А если бы взорвалось?! Псих ты, командир!
– Точный расчет! – Талеев был чрезвычайно доволен собой. – Большинство автономных зарядов имеют параллельную цепь, которая обеспечивает подрыв в случае исчезновения электрического питания. Здесь – другой случай. Наша кнопка заведена на пульт, а это автоматически исключает возможность наличия параллельной цепи. Перебои с питанием здесь, – Гера обвел рукой помещение поста, – если не частое, то вполне обычное дело. Поэтому срабатывание взрывателя может быть рассчитано только на замыкание контактов, а никак не на размыкание, что происходит при обрыве. Вот я и разомкнул.
– Повезло!
– А! Что разговаривать с дилетантом. – Журналист выглянул в окно. – Эвакуация закончена. Вадик, позови сюда нашего капитана 1 ранга. Нам предстоит решить еще ряд вопросов.
Аракчеев вышел. И скоро вернулся с Рединым.
– У, да вы тут уже всех победили!
– Почти, – согласился Талеев. – Сейчас нужна твоя помощь. Точнее, всех твоих подразделений. Эй, Вит, как твоя нога?
– Как здоровая!
– Тогда Серж вызовет сейчас десяток вооруженных бойцов из «ликвидаторов», и вы пройдете по всем точкам, которые охраняют бойцы майора. Таких немного: четыре в административном корпусе и парные пешие патрули на трех площадках. Вы их просто смените. Думаю, что с такой вооруженной поддержкой обойдется без крови. Ну а на всякий случай, Серж, с тобой будет Снайп. Он поможет решить проблему, если таковая все же возникнет. Отправляйтесь.
* * *
Пока Редин и Снайп с отрядом выполняли задание Талеева, он сам вместе с Вадимом обошли все помещения корпуса, тщательно обследовали всю территорию главной площадки и вспомогательные корпуса. Они искали любую зацепку, которая помогла бы им напасть на след исчезнувшего Генерала и Гюльчатай. Ничего! Майор клялся и божился, что понятия не имеет, где его начальник. Да, девушка была. Но даже в медицинскую палату к ней заходили только сам Генерал и врач. Нет, она здорова. Немного пострадала при захвате. А потом она исчезла!
И вообще, майор уверен, что Генерал давно скрылся либо на катере, либо на вертолете, который недавно передали им в пользование военные. Майор был трус. Но он был умный трус. По крайней мере, сообразительный. Он вопил благим матом, когда Вадик попытался «поговорить жестко». А усилить давление Талеев не позволил.