Юлия наполнила кубок, подала, глядя ему в глаза.
– Не до питья, – простонал он с горечью. – Не могу…
– Сделай через не могу.
– Как?
Юлия молча протягивала кубок. Ярополк нехотя осушил. Весь, до дна. Еще и посмотрел сожалеюще на кувшин. Юлия молча усмехнулась. Странные и противоречивые эти гиперборейские витязи!
– Что тебя гнетет, герой?
– Все гнетет, – ответил он хрипло и, отставив кубок, припал к амфоре. Юлия зачарованно следила, как он поднял ее над головой и наклоняет все больше и больше, пока не задрал вверх дном. Кадык перестал дергаться.
– Неплохой квас делают в Царьграде, – сказал он. – Только кисловат малость.
– Это вино! – ответила она возмущенно, на этот раз не уловив привычной насмешки.
– Пусть вино. Все одно неплохое. Все гнетет, Юлия! Только твоя любовь для меня – единственная светлая звездочка.
– Странно… Народ тебя любит, воеводы и войска верны, знатные люди за тебя умереть готовы…
Ярополк проговорил с горечью:
– Да, я тоже в это верил… Я жил ради этого! Так и было, пока не пришел и не встал под стенами этот подлый сын рабыни. Мне нужно было ударить сразу, весь бы Киев пошел за мной! Но я зачем-то ждал ополчения… И потерял время!..
Юлия смотрела непонимающе:
– Разве это так опасно? Я слышу разговоры знатных мужей. Все единодушны, что твоя дружина сильнее и многочисленнее его драного войска!
Ярополк грохнул кулаком о стол. Кубки подпрыгнули, покатились. Один упал, зазвенел по дубовому полу. Юлия осторожно погладила мужа по руке. Глаза ее были тревожные, вопрошающие.
После паузы она спросила:
– Так почему же?..
Его зубы скрипнули, как жернова.
– Не могу! Пока я ждал, оборона Киева… развалилась. Черный люд бежит с валов, дружина уже ропщет, а иные готовы переметнуться под знамена чужака. Я потерял время!
Юлия неверяще качала головой:
– От тебя, законного князя, бегут? К этому сыну рабыни? Который и новгородское княжество получил каким-то обманом? А я слышала, что русский народ законы чтит свято…
– Он-то чтит, – улыбка великого князя была горькой, – да только этот мерзавец сумел так повернуть, что он-де законнее.
– Как это? – поразилась Юлия.
Ярополк отвел глаза:
– Он-де за веру отцов… Понимаешь, жил он на задворках, играл с детьми кухарок. Никто его не крестил, не приобщил к истинной вере, как меня и Олега наша бабка Ольга, великая княгиня. Теперь он сумел свое уродство повернуть против меня! На всех перекрестках кричит, что идет за веру отцов и дедов, кровь прольет за Отчизну! А я уже оказываюсь предателем, чуть ли не лазутчиком ромеев. Черный люд считает его своим, дружина начинает склоняться на его сторону…
– Дружина?
– Младшая, – пояснил Ярополк, – там почти все язычники.
– Но старшая впятеро сильнее!
– Да, – сказал он горько, – но ты ж понимаешь, как это на руку ему, если начнем здесь, в Киеве, резню меж собой? Сиди на горе и посмеивайся, видя, как мы рвем друг другу глотки! А потом войдет в город, залитый кровью по колено, миротворцем.
Неслышно появился гридень, подобрал с пола кубок, поставил на стол полную амфору. Юлия сама наполнила чашу. Ярополк взял отстраненно, глаза были отсутствующие. Гнев быстро покинул, теперь великий князь выглядел просто растерянным.
Юлия спросила осторожно, стараясь подавить страх:
– А как знатные люди?
– Не знаю. – Он с силой потер лоб, скривил губы. – Мерзавцы… Неделю тому еще клялись шапками закидать… Теперь мне говорят одно, а между собой – иное. Я ж вижу, как отворачиваются, глазки долу опускают. Овечки! Теперь понимаю, что новгородец и к ним ключи подбирает.
– Милый, а вдруг тебе только кажется? Здесь не Константинополь, здесь нравы чище. Если недовольны, говорят в глаза.
– Не знаю, – сказал Ярополк с отчаянием. – Ничего теперь не знаю. Никому уже не верю. Никому! Сумел этот гад внести смуту в чистые души, сумел! И ухитрился вбить клинья даже между отцом и сыном, братьями, свояками. Ссоры и свары идут по всему городу! Одна надежда, что никто еще не брал Киева. Ни готы, ни гунны, ни скифы, ни киммерийцы… Так говорят волхвы, хотя не очень им верю. Враги не смогли, так почему сможет этот сын рабыни? Правда, Рима тоже никто не брал, а когда пришел наш пращур Аларих, прадед Рюрика, то и Вечный град не устоял… Совсем запутался я, Юлия.
Она легко обогнула стол, обняла, прижалась высокой грудью к его кудрявой русой бороде.
– Но ты тоже потомок Алариха! Как тебя может одолеть сын рабыни? Твои воеводы и бояре будут драться. За тебя драться, как и за себя. Сын рабыни им страшен тоже. А ты – князь свой, высокорожденный!
Он встал, поддавшись ее ласковым, но требовательным рукам, дал повести себя в спальню.
– Где помощь из Царьграда? – Голос его был упавшим. – Мне обещали помощь войсками и оружием… Уже дважды посылал послов. Да что там! Ромеи никогда еще не помогали нам. Хазарам – да, им даже крепости против нас строили. Только мы слали в помощь ромеям войска, подавляли там мятежи, смиряли их ворогов. Но ведь обещали же… Сами обещали, за язык не тянул! В том и грамоты подписали, что им – льготы в землях Киева, а они нам – военную помощь при нужде…
В жестокой сече пал Белгород, городок близ Киева. Полки новгородцев ворвались сквозь проломы в стенах. Резали всех, кто попадался на улицах, затем, все разграбив, дома сожгли, а жителей выгнали в поле. Кто покрепче, того увели в полон, чтобы продать с торгов в южных землях, а слабых и немощных посекли мечами. Остатки города Владимир велел разрушить, запрячь быков и пропахать борозду по тому месту, где был город.
Остер и Вышгород почти не противились, Владимир с ними обошелся милостиво. Велел лишь выплатить дань за три года, снабдить войско харчами, а коней кормом.
Малые Ярополковы дружины, наспех собранные в других городах, пробовали давать отпор, устраивали засеки на дорогах. Варяжское войско, которое Владимир все еще держал на расстоянии от Киева, разграбило и сожгло все села, которые хоть чуть помогали Ярополку.
Огромное войско Владимира все еще прибывало как половодье, захватив степи, леса, продвигалось по берегам рек и на ладьях по воде, захватывая и разрушая прибрежные города и веси. Земские отряды Ярополка, наконец-то собранные, кое-как организовались в земское войско, многочисленное, но вооруженное худо. Придя к Киеву, наткнулись на кольцо вокруг города, долго топтались на месте, а тем временем к Владимиру подоспели варяги, стянулись в кулак, страшно ударили, и огромная масса народу кинулась во все стороны…