Ее возбуждало все: свет сапфировых глаз, жесткие мышцы прижатого к ней атлетического тела, вкус его губ. Ей казалось, она балансирует на грани сладостного, изысканного, непреодолимого безумия.

Она должна остановиться. Должна!

Однако это было выше ее сил. Она не смогла бы этого сделать даже ценой собственной жизни.

Это сделал принц.

Он отстранился. В его глазах боролись искушение и воля. Мередит с сожалением увидела, что победила воля. Запечатлев последний поцелуй в уголке ее губ, он встал на ноги, глядя на нее сверху вниз. Жар желания медленно уступал место самоконтролю. К нему возвращалась привычная сдержанность, окружавшая его защитной стеной.

С грустью она поняла, что мгновения счастья уходят.

Глава 6

Кернан заставил себя опомниться. Он взял ее за руку и потянул, помогая подняться. С неприятным чавкающим звуком болото неохотно отпустило ее тело.

Начни он извиняться, Мередит умерла бы на месте, но он этого не сделал. У нее отлегло от сердца. Более того, ей показалось, что принц ни секунды не раскаивается. Независимо от последствий, сама она нисколько не жалела о том, что произошло.

Оба молчали, глядя друг на друга. Что случилось, то случилось, и воспоминание об этом навсегда останется с ними.

Кернан отпустил ее руку, но не отвел глаз.

— Спасибо, — сказал он тихо.

Мередит знала, за что он благодарит. Минуты, наполненные бурлящей жизнью, радостью, свободой, стали подарком для них обоих. До этих счастливых минут с принцем она не подозревала, на какое безрадостное существование обрекала себя так долго. Ей казалось, что раньше она никогда не испытывала такой полноты чувств, спонтанного веселья, ощущения чуда; и теперь, когда все кончилось, готова была заплакать.

Вместо этого она через силу улыбнулась, пытаясь снять напряжение момента.

— Добро пожаловать! Люди платят большие деньги за грязевые ванны.

— Да, — сказал он, вглядываясь в ее лицо, как будто фальшивая улыбка могла обмануть его. — Я знаю.

Конечно, он знал, ведь это была его жизнь: курорты, яхты, породистые лошади. Кернан пошутил, сказав, что она пленница, но его собственный мир был чем-то вроде тюрьмы. И он не мог пригласить туда ее.

Одно только ее происхождение исключало саму возможность любви.

Любовь. Каким образом это слово, обойдя все табу и преграды, могло прийти ей в голову? Теперь, когда это случилось, Мередит знала, сколько придется заплатить за мгновения счастья. Она почувствовала его душу, увидела, как настороженность в его глазах сменилась нежностью. В ответ Мередит открыла ему свое сердце.

Сожалеет ли она? Был ли выбор? Она могла бы без риска продолжать репетиции в бальном зале, примиряясь со скованными, неуклюжими движениями принца, с его непроницаемой маской.

Нет. Она счастлива, что пошла на риск и помогла ему вырваться на свободу, даже на короткое мгновение.

Разве это не помогло ей разрушить свою собственную темницу?

Выражение, мелькнувшее на его лице, прежде чем он отвернулся, говорило о том, что ему в голову пришла та же мысль.

Кернан направился к горячим источникам. Не сняв одежду, поплыл через озеро к водопаду, стремительными движениями рассекая воду. Выбравшись на камни, встал под струи.

Мередит стряхнула оцепенение и нырнула вслед за ним. Наступило время оставить в прошлом события этого дня. Оказавшись рядом с Кернаном на скользких валунах, она испытала мгновенный шок, когда свежая холодная вода окатила разгоряченное тело. Естественный душ, как будто ледяными иголками, колол голову, плечи и спину, возвращая в реальную действительность.

Она стояла с Кернаном бок о бок. Несмотря на романтическую интимность водопада, Мередит с болью чувствовала, что их снова разделяет непроницаемая стена двух разных миров. Она искоса взглянула на принца, и у нее перехватило дыхание.

Закрыв глаза, он подставил воде лицо. Из-под таявшей на глазах темной грязи проступали идеальные черты: высокие скулы, прямая линия носа, маленькая ямочка на подбородке.

Рубашка Энди вновь обретала белизну. Теперь она стала совсем прозрачной и прилипла, не скрывая жестких линий атлетического тела, темных сосков мускулистой груди, плоских мышц живота. У Мередит пересохло во рту от нахлынувшего непреодолимого вожделения.

Дотронуться, попробовать на вкус, прижаться.

Неосуществимые мечты. Если дать им волю, они принесут еще больше страданий. Разве ей недостаточно горя?

От холодной воды, а может быть, от его близости ее охватила дрожь. Мередит не двигалась. Ей хотелось навсегда удержать в памяти момент абсолютной красоты.

Наконец Кернан повернулся, стремительным броском нырнул с валуна, быстрыми уверенными движениями поплыл обратно к лужайке, где они оставили корзинки. Сколько времени прошло с тех пор? Час или чуть больше?

Через несколько минут Мередит вышла вслед за ним на берег, выжимая мокрые волосы. Прежде чем он отвернулся, по мгновенной вспышке желания в глазах она поняла, что рубашка Молли так же прозрачна, как рубашка Энди. Взглянув на себя, она ужаснулась. Сквозь мокрую ткань явственно проглядывал плотный спортивный бюстгальтер, который она надевала на репетиции. Впрочем, принц смотрел так, как будто на ней белье из шелка и кружев.

Мередит бросилась к корзинке, достала полотенце и быстро завернулась в него. Потом протянула принцу другое полотенце и сухую смену одежды. Он усмехнулся:

— Ты хорошо подготовилась.

И да, и нет. Есть вещи, к которым нельзя подготовиться, особенно когда ждешь шутливого упрека в излишней скромности или прощаешься с днем, наполненным безоблачным счастьем. Однако принц не был расположен к шуткам и поддразниваниям. Взяв одежду, Кернан скрылся за ближайшим валуном. Мередит старалась не думать об обнаженном мужчине в зеленых кущах, но ей было понятно искушение, которое испытала Ева. Она сама боролась с ним из последних оставшихся сил.

Обратный путь они проехали в неловком молчании, размышляя, как им двигаться дальше — вперед или назад — в сложившихся обстоятельствах.

Мередит въехала на территорию дворца через те же служебные ворота. Остановив машину и предъявив пропуск, перехватила изумленный взгляд охранника, узнавшего сидящего рядом с ней принца. Он практически швырнул пластиковую карточку ей в окно, встал по стойке смирно и отсалютовал.

Это было лучшим напоминанием о том, кто в действительности сидел в ее машине.

Шок на лице солдата, увидевшего принца в маленьком дешевом автомобиле рядом с дворцовой служащей, напомнил ей о том, кто она на самом деле.

Он не был Энди, она не была Молли.

Он был принцем, олицетворяющим власть, силу и престиж. Она — дочерью горничной, матерью незаконнорожденного ребенка, женщиной с сомнительным прошлым.