Мартин кивнул:
— Мы знаем об этом, сынок. И не думай, что мы с матерью не приедем. Мы с радостью это сделаем.
— Хорошо. — Глаза Джейка тоже блеснули.
Мартин положил свою большую руку на плечо сына:
— Если ты хочешь остаться здесь, если думаешь, что будешь здесь счастлив, тогда мы с матерью встанем на твою сторону на все сто процентов, сынок. Но для тебя всегда найдется место в Буффало — и не важно, во что заставили тебя поверить другие люди.
— Да! Ты можешь жить с нами, дядя Джейк! — взволнованно предложила Джилл.
Не желая отставать от сестры, в разговор вмешался Райли:
— Я хочу, чтобы в моей комнате стояла двухъярусная кровать. Если ты приедешь к нам жить, дядя Джейк, я уговорю папу ее купить, и ты тогда будешь спать на верхней полке.
Взрослые дружно рассмеялись, услышав предложение мальчика. Первым заговорил Дин:
— Тогда тебе придется платить за жилье.
— А также готовить и убираться каждую неделю, — вставила Бонни.
— О, это так заманчиво! — добродушно проворчал Джейк.
— Первую неделю будешь жить бесплатно, — продолжил в том же тоне Дин. И уже серьезно добавил: — Ты знаешь, что мы с Бонни будем рады видеть тебя у нас. Приезжай на недельку, на две… Живи сколько хочешь.
Джейк, сглотнув, кивнул:
— Я знаю. Спасибо.
Кара почувствовала комок в горле, когда увидела, как обнялись братья.
Бонни еще раз обняла Джейка:
— Мы не позволим, чтобы о тебе распространяли слухи. И пусть кто-нибудь из репортеров попробует подстеречь меня возле танцевальной студии, где занимается Джилл. Он будет петь после этого сопрано.
— Не сомневаюсь в этом.
Дора обняла его второй раз. Кара, тоскуя о своем ребенке, хорошо понимала материнское сердце.
— Будь счастлив где угодно: хоть здесь, хоть в Буффало, хоть в Тимбукту. Это все, что я хочу для тебя. Я просто хочу, чтобы ты снова стал нормальным, жизнерадостным человеком.
— Я обязательно стану им, мама. Обязательно.
Откинувшись назад, Дора обняла руками его лицо. Глаза ее засияли.
— До этой недели я не была уверена в этом. Но теперь я тоже так думаю.
Попрощавшись, они сели в арендованный джип и уехали. Кара стояла рядом с Джейком на улице. Эта семья была замечательной, и Кара оценила время, которое провела вместе с ними.
Наверное, Кара должна была бы чувствовать себя неловко, стоя на крыльце вместе с Джейком и махая рукой вслед удалявшемуся джипу. Но ей было хорошо. В самом деле, впервые после смерти родителей она могла честно признаться в том, что почувствовала свою истинную принадлежность к какому-то месту. «Если бы и Кэбот был здесь», — тоскливо подумала она.
— У тебя потрясающая семья.
— Да, действительно. Я скучаю по ним.
— А они скучают по тебе. Это очевидно, — простодушно отметила она.
Поэтому ее удивило, когда плечи его напряглись и он воинственно произнес:
— Я сделал все, что мог, чтобы уберечь их, Кара.
— Я не критикую тебя. — Она сделала шаг назад, затем остановилась, выпрямив спину. — Ты смотришь на это так, а они — совершенно иначе, Джейк. — Она притронулась к его руке. — Они просто скучают по тебе. Переживают о тебе, заботятся. Сказал ли ты им хоть половину того, что сказал мне?
— Я… Я… Это нечестно. Я сказал тебе, потому что мне легко с тобой разговаривать.
Она так и думала.
— Нечестно держать их в неведении. Они поддержат тебя в любом случае. Они об этом только что сказали.
— Что ты хочешь от меня, Кара? — Джейк в отчаянии вскинул руки.
— Я не имею права…
— О, нет. Договаривай уж!
— Хорошо. Я считаю, что ты должен поделиться своими чувствами с родными, особенно со своими родителями. Я считаю, что ты должен вернуться в Буффало, и, не знаю, устроить пресс-конференцию или что-нибудь еще, но обязательно постараться очистить свое имя или, по крайней мере, публично изложить свою версию событий. Вырази свои сожаления. И объясни, что ты поехал по адресу, который тебе дали. Да, была совершена ошибка, и были потеряны жизни, и ничего уже нельзя изменить. Заслуживает уважения уже то, что ты взял на себя ответственность. Я не призываю тебя перекладывать ее на кого-то другого. И не думаю, что этого хочет твоя семья. Им просто невыносимо видеть, как тебя публично осуждают. Они очень переживают, что ты сбежал из города.
— Я не сбежал из города! Я уехал по собственной воле.
— Да? Мне показалось, что ты покинул Буффало, потому что у тебя не было другого выхода. А это совсем не значит, что ты действовал по собственной воле. Поверь мне…
Все внутри его закипело, и Джейк отступил на несколько шагов. То, что сказала Кара, не было оскорбительным и даже не сильно отличалось от того, о чем не раз говорили ему отец и Дин. Они считали, что Джейка просто подставили.
— Почему тебя это волнует? — спросил он, решившись открыть карты. — У тебя и так достаточно своих проблем.
— Да, действительно. Но…
— Что — но?.. — Он придвинулся к ней ближе, заполнив собою все пространство.
Но она не отодвинулась от него. Кара твердо стояла на ногах, и Джейк почувствовал к ней еще большее уважение и еще больше восхитился ею, когда она ткнула рукой ему в грудь.
— Я забочусь о тебе, Джейк, — заявила она. — Ты понял? Я… забочусь.
Этими словами, сказанными самым серьезным тоном, она совершенно обезоружила его.
Остатки его гнева мгновенно улетучились, и сердце сжалось, хотя он совершенно не понимал почему. Черт возьми, «забочусь» было таким теплым словом… В других обстоятельствах и из уст другой женщины оно не произвело бы на него никакого впечатления. Но выражение лица Кары, упрямое и вместе с тем искреннее, придало этому в общем-то обычному высказыванию гораздо большее значение.
Джейк прикоснулся к ее щеке, подавив в себе сильное желание обнять и поцеловать ее.
— Тебе, должно быть, было нелегко, — медленно произнес он, думая о том, что, несмотря на все те тяжелые события, которые произошли в Буффало и которые неизвестно чем закончатся, она все равно встала на его сторону.
Кара смущенно заморгала:
— Ничего страшного.
Нащупав ее руку, Джейк пожал ее, затем повернулся и направился в дом:
— Я тоже забочусь о тебе.
Через некоторое время Джейк, надев куртку, отправился в свою мастерскую, решив находиться как можно дальше от Кары. Он не мог положиться на себя, когда она рядом и вокруг никого… Оказавшись в мастерской, он взял долото и стал вырезать узор на деревянной доске, из которой хотел сделать новую полку для камина, стоявшего в его комнате. В той самой комнате, в которой Кара должна была снова провести ночь.