– Сядь, говорю.
– Не хочу!
– Не видишь, что ли, – прошипела тетка, – наркоманки пришли, небось СПИД у них!
– Что вы глупости говорите, – попробовала возмутиться я.
– Уж лучше сидите молча, – отозвалась другая баба с крохотным, лет двух от роду, ребенком на руках, – скажите спасибо, что вас пустили вместе с приличными людьми…
Тут только я сообразила, что на губе у меня красуется злополучная клипса, а на шее – изображение черта. Отняв у Кирюши шарф, я прикрыла горло и попыталась снять колечко. Как бы не так, оно сидело намертво. Все мои усилия оказались напрасны, оно даже не шелохнулось. Я терзала губу вплоть до того момента, когда нас пригласили в кабинет. У врача при виде живописной группы тоже вытянулось лицо, но он все же сохранил внешнее спокойствие и отправил Кирюшку на рентген. Чувствуя, как губа начинает пульсировать, я робко попросила:
– А вы не можете снять это колечко?
– Мы оказываем помощь только детям!
– Ну, пожалуйста.
Но врач был непреклонен. Кирюшке сделали все, что нужно. К счастью, ни перелома, ни вывиха у него не оказалось, только сильный ушиб. Мы покатили назад. Губа онемела, я перестала ее чувствовать.
– Ну, Лампуша! – восхищенно протянул Кирюшка. – Ты на слона похожа, такой хобот раздулся.
– Ой, и правда! – вскрикнула Лиза.
– Так надо колечко снять, – спокойно заявила Ира, – небось губа онемела.
– Никак не получается, заело.
– Не может быть, – удивилась Ирина и, вытянув руку, небрежным движением освободила меня от «оков».
– Что же ты так долго ждала? – обозлилась я. – Знаешь, как больно?
– Я думала, тебе нравится, – пожала плечами Ира.
Спать легли мы около четырех утра – убирали кухню, стирали белье…
Утром, естественно, мы проспали. То ли будильник не прозвенел, то ли я его не услышала, но проснулась около десяти утра от того, что запищала телефонная трубка.
– Алло, – пробормотала я, зевая.
– Валерия Корчагина беспокоит, – раздался мелодичный голос, – срочно нужно с вами встретиться.
– Что случилось?
– Ничего, просто поговорить хочу. Через полчаса в кафе «Рондо», успеете?
– Нет, во-первых, я не знаю, где это кафе, а во-вторых, еще лежу в кровати, раньше, чем через час, мне не выйти.
Мы договорились в двенадцать у метро «Сокол», и я полетела одеваться. Губа приобрела почти нормальный вид, но татуировка не отмывалась. Я терла картинку пемзой, скрабом, щеткой, пыталась удалить ее при помощи одеколона, смывки для ногтей и спирта. Нулевой результат! Татуировка даже не побледнела, будто ее и впрямь накололи. Шея покраснела и стала похожа на сардельку производства фабрики «Микомс».
С тяжелым вздохом я натянула водолазку: терпеть не могу, когда воротник давит на горло, но делать нечего, не ходить же с такой «красотой». Выбегая из спальни, я заметила на балконе знакомую тень: в гости вновь пожаловала кенгуру. Я на бегу посмотрела в окно. Животное мирно дергало носом.
– Извини, дорогая, – пробормотала я, хватая сумку, – знаю, что к глюкам нужно относиться серьезно, честное слово, вот только управлюсь с делами и сразу отправлюсь к психиатру, но сейчас не до тебя, не обижайся!
На место встречи я успела вовремя, но Валерия уже нервно прогуливалась возле троллейбусной остановки.
– Ну наконец-то, – заявила она. – Идемте.
Мы прошли метров двадцать вперед и вошли в кафе «Максима-пицца». Лера выбрала столик в самом углу. Совершенно ненужная предосторожность, посетителей в пиццерии почти не было, только у самого входа ворковала влюбленная парочка, таким не до того, чтобы глазеть по сторонам и слушать чужие разговоры.
Не успела я сесть, как Лера свистящим шепотом поинтересовалась:
– Сколько вы хотите за дневник?
– За что?
– За дневник Жанны, – нервно повторила Валерия. – Только не надо говорить, что он не у вас!
– Ну… – протянула я, стараясь сообразить, как поступить, – ну…
– Вы, наверное, его прочли? – утвердительно спросила женщина.
– Ну…
– Значит, все-таки прочли! Что ж, называйте цену.
– Отчего вы так уверены, что Жанна вела дневник?
Лера уставилась на принесенную пиццу.
– Да ладно вам, говорите сумму.
– У меня нет дневника.
– Куда вы его дели?! – чуть не кричала собеседница. – Господи, когда вы только успели!
– У меня ничего не было!
– Не верю! Зачем тогда вы сказали Андрею, что хотели со мной поговорить?
– Я сама ищу дневник, думала, вы знаете, куда Жанна его спрятала!
Валерия как-то обмякла и принялась ногтем размазывать по лепешке растопленный сыр. Потом глубоко вздохнула и сказала:
– Все же если дневник у вас, то лучше назначьте цену!
– Черт побери, – обозлилась я, – ну как еще вам объяснить – ничего я не брала и вообще не знала, что она вела какие-то записи. Ей-богу!
– Кто же вам сообщил про дневник? – напряглась Лера. – Никита? Пожалуйста, отдайте его мне. Я вполне способна заплатить, ничего интересного там для вас нет, а моя жизнь пойдет под откос!
Я колебалась. Сказать, что случайно подслушала ее телефонный звонок, или не надо? Валерия явно нервничала. Слегка дрожащей рукой она вытащила пачку «Давидофф» и стала раскуривать сигарету. Тонкое запястье напряглось, губы побледнели, щеки покинула краска. Скорей всего Лера не слишком крепкого здоровья, перенесла несколько операций…
Она наконец-то затянулась, но внезапно закашлялась. Я налила стакан минеральной воды и протянула Корчагиной.
– Выпейте.
Продолжая кашлять, Лера протянула руку и начала судорожно пить. Я с жалостью смотрела, как на ее тоненькой, почти прозрачной шее бьется синяя жилка, и сказала:
– Вам бы не надо курить, с вашим здоровьем никотин вреден.
Лера поперхнулась, вода потекла у нее по подбородку.