— А как же Калерия Константиновна?
— Она — птица высокого полета. Поиграет и бросит.
— А мне показалось, у вас серьезно, — удивленно протянула Роза.
— Ну, кто я для нее? За ней сам Мухин ухаживал!
— Мухин за всеми ухаживает, — фыркнула Маркович.
— Что, и к тебе клинья подбивал?
— Было дело. — Она вздохнула и откусила от эклера. — Самое обидное, что у меня даже парня нет. Спортсмены ко мне как-то не очень. Не понимаю, что со мной не так? Как прокаженная! Такое ощущение, что меня сглазили!
— Не переживай. Кому-то везет в первой половине жизни, а кому-то во второй. А в принципе везение распределяется поровну. Так что у тебя все еще впереди.
— Спасибо за утешение, — уныло протянула Роза. — Только я уже не верю в справедливость.
— Ты в семье одна?
— Нет, у меня есть сестра. Она на пять лет младше. Слава богу, не со спортом свою жизнь связала. Может, потому и замужем, — на глазах у Маркович опять появились слезы. — Климова не терпит, когда ее спортсменки распыляются. Любовь, по ее мнению, только мешает победам. Потому она и Алину ненавидит.
«Это уже ближе к теме», — подумал Алексей. Но события торопить не стал. Решил сначала разговорить девушку:
— А родители у тебя кто?
— Родители? А… — она махнула рукой. — Не то что у Алины. Простые люди. Мать редактор, отец инженер-конструктор. Они так радовались, когда я нашла себя в спорте. Но, оказалось, рано радовались!
«Номер третий — убелен и умудрен, —
тут же вспомнил он Высоцкого.
Он всегда — второй надежный эшелон,
Вероятно, кто-то в первом заболел,
Ну, а может, его тренер пожалел…»
— Ты как в керлинг-то попала?
— Как и Женя: фигурным катанием занималась. Только я была неперспективная, не то что она. Меня Климова нашла. Но сразу поставила условие: или спорт, или все остальное. Я согласилась, и… Ничего из этого не вышло!
— Я тоже когда-то бегал.
— Да ну?!
— И тоже ничего не добился. Прости… Я совсем не то хотел сказать.
— Да ничего, — усмехнулась Роза. — Вы не открыли мне Америку. Меня за глаза так и называют: неудачница. Мне, можно сказать, первый раз повезло. Я уж было подумала, что с меня это проклятие снято.
— Ты это о чем?
— На совете меня решили включить в олимпийскую сборную. Причем не запасной, а аж вице-скипом! Мне Ритка вечером сказала: везет, мол, ты-то поедешь, а я нет. Я от радости расплакалась! Такой шанс!
«И назойливо в ушах звенит струна:
У тебя последний шанс, эх, старина!»
— Последний шанс, — эхом откликнулся он.
— Вот именно, — уныло подтвердила Роза. — Другого уже не будет. Это злой рок какой-то! Он всю жизнь меня преследует! Теперь я на Олимпиаду не попаду. И самое обидное, что Гулька-то в ту ночь из комнаты выходила! А я должна ее покрывать!
— Как уходила?
— А так. Нет, я должна и об этом молчать! Она теперь скипидарить поедет, а я вообще не у дел! Между прочим, из-за нее!
— Тебя кто-то об этом попросил? — хрипло спросил Алексей.
— О чем?
— Молчать?
— Да. Климова. А меня, между прочим, следователь грозился в тюрьму упрятать! — Роза расплакалась уже по-настоящему.
«Она говорит правду. Вот сейчас она говорит правду…»
— Роза, успокойся, — попросил Алексей. — Пожалуйста. Ну, попей водички. Еще пирожное съешь.
— Я такая несчастная, — рыдала Роза. — Почему Калерия Константиновна Гулю защищает, а меня сливает? За что она меня ненавидит? Подумаешь, сказала ей один только раз правду! Что она неудачница, как и я! Ничего не выиграла, потому что таланта не хватило! И Климова тут же на меня окрысилась! О! Она такая злопамятная! Ой, прости, — испугалась Роза.
— Ничего. Тебе надо выговориться.
— Только без передачи, ладно?
— Клянусь!
— Иначе она меня со свету сживет!
— Ты ее так боишься?
— Ее все боятся!
— Ну, а если ты скажешь в полиции правду? — предложил Алексей.
— Да ты представляешь, что тогда начнется?! — от волнения Роза перешла на «ты». — Так у меня хоть есть шанс пристроиться после того, как я уйду из большого спорта! Климова мне пообещала.
— Что?
— Если буду молчать, она меня пошлет на стажировку в Канаду. А когда вернусь, куда-нибудь пристроит на тренерскую работу. Она все может.
— А ты точно знаешь, что Гуля выходила?
— Мне в ту ночь не спалось. Я переволновалась. От радости. Я доем эклер?
— Да, конечно, — кивнул Алексей.
— Я все думала, думала… Представляла, как выйду на игру и обязательно себя покажу. Вырву эту медаль! Зубами выгрызу у судьбы! Так и лежала с закрытыми глазами. Вдруг слышу — кровать заскрипела. Только ты никому, слышишь?
— Могила, — пообещал он.
— Ну вот. Смотрю — Гулька к двери крадется. Я сделала вид, что сплю.
— И долго ее не было? — небрежно спросил Алексей.
— Минут двадцать точно. А может, и все полчаса.
— А во сколько это было?
— Около одиннадцати. Если честно, я на часы-то не смотрела. Потом она вернулась и потихоньку легла. Я уснула. Меня разбудили голоса в коридоре. Смотрю — Гулька на кровати сидит. И говорит мне: что-то там случилось. А потом: ты меня не выдавай.
— Она тебе так сказала?
— Ну да. Она, а потом Климова. Честно сказать, я Женьку никогда не любила. Мы ни разу в одной команде не играли. Все время друг против друга. Может, это на уровне инстинкта?
— Может быть, — рассеянно кивнул Алексей.
— Мне ее, конечно, жалко…
— Но тоже на уровне инстинкта.
— Во! Как-то так. Обидно, что моя карьера псу под хвост, — Роза горестно вздохнула. — Буду теперь толстеть, есть эклеры. Совсем я что-то расклеилась, — она вновь вздохнула. — А тебе спасибо, что выслушал.
— Если что, всегда обращайся, — подмигнул он.
— Ты хороший, — Маркович вытерла слезы. — Прикольный. Вот девчонки в толк не возьмут, почему это Климова с тобой любовь крутит? А ты… ты добрый.
Ему стало стыдно. Развел девчонку на признание. Купил за два эклера. Узнает Лера — Розе конец. Климова поступит с ней так же, как в свое время с Аленой, своей вечной соперницей на дорожке. Закроет дорогу в спорт. А где еще может устроиться человек, всю свою жизнь отдавший этому самому спорту? Что он умеет делать?